Тогда Хадия попробовала разорвать связывающие ее руки лыко, скинуть его. Перевязь было плотная, но в дороге поистерлась, разошлась и уже не так крепко держала. Она отступала и пыталась освободиться, а ведьмак в своем изначальном обличье шагал за ней. Он был уже близко, но вдруг неожиданно повалился перед Хадией, как будто кто-то его резко толкнул. Кулкан обернулся: это был Ишай, который не поднимаясь на ноги, боднул его рогами в спину. Почти сразу артак опять упал, кровь лилась по его шее и груди.
Этих нескольких мгновений хватило Хадие, чтобы бросить прочь. Лыко до конца так и не удалось сорвать, но прыгучим ногам шурале это не мешало. Мешало то, что деревья росли достаточно густо. Приходилось останавливать себя, чтобы не расшибить лоб. Приходилось глядеть во все глаза. Кулкан следовал за ней: иногда позади слышались странные восклицания — наверняка его ведьмовские ругательства.
А потом неожиданно деревья — и крупные, широкоствольные деревья — встали в ряд, как будто их кто-то выстроил для нее, как будто это была специально проложенная тропа через лес. Хадия сделала несколько шагов по открытому пространству и замерла, испугалась. Тогда деревья начали сходиться в круг, подталкивая ее в спину. Все быстрее, быстрее и быстрее. Сдержать деревья она, конечно, не могла, следовала за ними, уже не думая ни о каком Кулкане.
Кажется, деревья сходились с большой площади леса. Потому что когда круг замкнулся, когда деревья встали плотным частоколом, внутри оказалась не только Хадия.
Из родословной-шежере
Эта чертовка была проклятием Хадичи, не иначе.
Позорила семью на весь аул: не заплетала кос, не покрывала голову, обходила мечеть стороной, а в лесу пропадала днями.
За работу было вовек не усадить. Ровесницы, женив сыновей, выдыхали: еще пара рук в помощь, а у Хадичи ее только прибавилось. Найди эту дикарку, обряди в приличное, обрежь когти…
Про стыд чертовка и не слыхала. Могла поцеловать мужа всем честном народе, могла пройти по аулу, выставив вперед огромный беременный живот.
Дочку свою правда любила. Ради нее и осталась со свекровью, хотя Харис чуть в ногах валялся, звал на яйляу. И правильно! Будто они не растили детей в кочевьях, не клали младенцев в арбу раньше, чем в колыбель.
И ведь не сидела с внучкой в избе, привязала ее к себе какой-то тряпицей и рыскала по бурелому. Знакомила де с деревьями. Тьфу! Неверная! Дикарка!
Прокляли их род, прокляли.
Уж не за ту ли конокрадову дочку, которую они с девками отволокли в лес с двадцать лет тому? Нет в том справедливости! Девчонка сама свалилась на косы!
А Хадича и так сколько претерпела! Муж вечно по дальним пасекам, пчелы ему дороже семьи. Сыновья выросли ему под стать. Мустафа выдалбливал и выдалбливал борти в высоких соснах, стоящим на земле мать его и не видела. Харис ходил с малолетства в подпасках, вся его жизнь — это яйляу.
Упустила она младшего! Не успела сосватать покорную и рукастую девчонку! Кайся теперь…И не сам ведь, люди рассказали, что сын связался с шуралихой.
— Какая она красивая, Хадича, — разливалась Салима. — Волосы темней земли, кожа светлей снега, глаза зеленее летних лесов. Стройная, ладная, ездит верхами лучше всех наших девчонок, лучше Гульсины. А самое главное, только на твоего сына и глядит…
А теперь спросите — поклонилась ли чертовка, придя к ним в дом? Опустила ли глаза, назвала ли их с мужем отцом и матерью? А самое главное, бросило ли свое лесное колдовство?
Хадича не зря хмурилась, поминая невестку. Страшно ей было ночевать с ней в одну дому. Это как же запустить в дом дикого зверя: лежишь и чувствуешь холод от нее, слышишь чужое, нечеловеческое дыхание. Песни поет горловые, пугающие… Слов в них нет, бог весть, что наколдовывает. Бог весть, чему учит внучку.
Не выдержала Хадича, пошла к ровеснице Алтынсэс.
Весь ее богатый дом: в паласах и высоких подушках — был увешан сухими травами. Из-за слабого здоровья дочки или еще из-за чего Алтынсэс стала учиться знахарству и сейчас, в самое сердце лета, собирала растения, которые могли лечить. Хадича с надеждой принюхалась к их терпкому запаху: лекарство и яд должны были идти рука об руку.
Глядя на уставшую Алтынсэс, прямо попросить не решилась. Ссыпала самых разных трав в приготовленные мешочки, пока хозяйка заваривала крепкий байский чай. Слушала потом про поездку к аулие и думала, думала, думала, как проверить силу украденного.