Так вот, дядька Игнат встал с подсолнухом у плетня Винокуровых и ну смотреть за детской игрой. В тот раз «поджигать» «плетень» из сцепившихся руками ребят выпало Аниске, дочке вдовой Зозулихи. Она смело ходила вдоль туда-сюда, улыбалась во весь беззубый рот, то подносила палочку с «огоньком», то отводила… Ух, вот кто знал толк в игре! Наконец, «подожгла» и как даст деру. Мальчишки и девчонки за ней, шум, визг, суета. Сашка то в одну сторону бросался, то в другую. Поймать лихую Аниску и не мечтал.
Уцепить девчонку смог только Иван Меньшой, хотя какой он «меньшой», десятый год уже. Уцепил за сарафан, толкнул на землю и первым высыпал на нее несколько пригорошней уличной пыли. Аниска закашлялась, и в этот миг на нее, как гуси, набросились остальные и ну щипать-колотить. Сашка в ужасе отступил, держаться от такого хотелось подальше. А вот самой Аниске было хоть бы что: ругалась на всю улицу, хохотала, отвешивала соседской ребятне оплеухи.
Сашка отступал, отступал и вдруг поднял глаза. На него смотрел хмурый дядька Игнат — да так, будто Сашка пролил простоквашу на его алую рубаху. С чего бы?! Обидно стало страх.
Тут дядька Игнат сплюнул на землю шелуху от семечек, отвернулся к Дуньке Винокуровой и притворился, что знать не знает Сашку. «Никудышная» и «карахтерная» Дунька в то лето была главным врагом бабушки Праскевы. Очень она не хотела в невестки девку, которая плохо прядет, плохо ткет, плохо работает в поле. Хотела рукодельную и смирную, как Сашкина мать Аксюта.
Вечером дядька Игнат затеял с Сашкой разговор:
— Саньша, брат, ну-ка похвастай, чем живет село. Собираетесь с парнями в гурт? Проказите? Позорите отцов-матерей? Вот мы и яблоки из помещичьего сада таскали, и пазухи огурцами на «задах» набивали, и даже гуся у мельника стащили и изжарили на костре. Мать меня тогда отходила всем, до чего руки добрались: хворостиной — раз, крапивой — два, веревкой — три. Обеда и ужина, ясное дело, тоже было не видать… Ну, продолжаете наше славное дело?
Сашка захлопал глазами, дядька Игнат поглядел на него с какой-то тоской, а посмаривающая на них мать начала громко звать отца к столу.
В другой раз дядька Игнат увидал, как Сашка обходил стороной злого бычка Перепелевых. Через несколько дней подловил его одного на дворе и достал сверток: «Подарок у меня тебе, Саньша. Как раз такому орлу». Сашка с радостью развернул, а там искусно сшитая кукла. Явно не Дунька Винокурова шила, зря бабушка боялась… Но зачем Сашке девчоночья игрушка? Так и замер с ней в руках, а дядька уже уходил с извечной своей усмешкой на губах. Только погодя Сашка сообразил что к чему и побежал топить куклу в речке.
Сашка подозревал, что дядька же подговорил некрасовских мальчишек поколотить его. Хотел поди, чтобы племянник умел драться. Но Сашка легко убежал от Ивана Меньшого, Савки и Макарки, ноги к той поре отрастил быстрые.
Но как маму схоронили — как отрезало. Дядька Игнат отстал, бросил свою науку. Только иногда поглядывал с той же тоской, возвращаясь со своих гуляний. Бабушка Праскева к тому времени тоже была на кладбище, а Дунька Винокурова вышла замуж в соседнее село и нежданно-негаданно оказалось попадьей. «Греши и кайся, кайся и греши», — усмехался папаша, когда кто-то вспоминал бывшую соседку.
Сашке бы радоваться свободе от дядь-Игнатовых «уроков», но он почему-то не забывал про них. А еще частенько вспоминал его давнишний разговор с мамой:
— Что ты не оставишь мальца в покое, окаянный?
— Надо мужика растить! Как я его на завод заберу?
— Вот удумал! Отец вовек не отпустит, единственный сын! Да и я!
— Ох, Аксюта, если бы вы с Никишей видали Урал! Горы каменные режут небо, деревья стоят старше мира, озера как океаны. Когда ехал туда впервые — зима шла со мной. Проеду сколько-то, а там лужи замерзают. Еще проеду, снег идет. Вечно помнить буду…
— Вовек мне ничего не надо! В этой избе у меня есть все!
— А тамошние мастеровые! Думаешь, каждый с крепкими руками сможет взяться за нашу огненную работу?..
— Тьфу! Девкам своим рассказывай! — мать уже ставила хлеба в печь и не глядела на дурного деверя. Почему-то Сашка чуял, что она сильнее этого рослого и видавшего уральские горы парня.
Дядька Игнат пропадал на год или два, но всегда возвращался к сенокосу. Только в год смерти матери приехал зимой — его тогда с одного завода на другой сманили. Успел привезти Аксюте в подарок легкий пушистый платок из Оренбурга.
Работы у Сашки на день было немало: закончить с косами, перебрать упряжь, собрать кизяк, починить забор у выгона. Но послушать девичьи разговоры тоже было страх как любопытно. Не выдержал — понес в дом воду. Вроде как заботился о гостьях. Прошмыгнет по чистой половине за шаршау — его и не заметят.