Аун Сан не сомневался в Хла Мьяине. Но мучила злость. Просидеть три месяца в грязной гостинице, чтобы кончить потом жизнь на двадцать шестом году в японской охранке, так ничего и не сделав для Бирмы. Ничего обиднее и не придумаешь.
Но когда Аун Сан снова вошел в ту же комнату на следующее утро, там вместо вчерашнего офицера сидел другой японец.
— Не бойтесь, — сказал он, — допрашивать с пристрастием вас никто не собирается. Садитесь. Мне хочется поговорить с вами совсем о другом.
— Я и не боюсь, — буркнул Аун Сан.
— Вот и замечательно. Первым делом разрешите передать вам приветы от ваших друзей Такина Хла Пе, Такина Тун Ока, Такина Мья. Вы их еще не забыли? Нет, нет, я не собираюсь вас провоцировать. У меня есть письмо от них, и оно многое объяснит.
Японец подвинул через стол листок бумаги. Буквы были круглыми, бирманскими.
Аун Сан взял листок. Письмо было от ЦК партии. В нем сообщалось, что с японцами достигнута договоренность о том, что они проведут переговоры о формах и методах сотрудничества с такинами через генерального секретаря партии Аун Сана, которому предоставляются для этого все необходимые полномочия.
Письмо было подлинным. В конце его стоял условный знак — одна из букв была написана не совсем правильно.
— У меня есть к вам личные письма. Но я передам их позже. Сейчас важнее всего договориться о том, как легче всего будет вам пробраться в Японию. Нам не хотелось бы поднимать вокруг этого большого шума. В Японии вас встретят старые знакомые и позаботятся о том, чтобы все было в порядке.
Пожалуй, лучше всего оценил события тех дней сам Аун Сам.
Выступая на одном из собраний в 1945 году, он так рассказывал о колебаниях и решениях партии и своих:
«Итак, все ответственные лидеры партии, к которой я принадлежал, были арестованы, лидеры, которые представляли собой действительные антифашистские силы в стране. Мы вели всю левую антифашистскую пропаганду, которая была в наших силах, мы старались вызвать сочувствие бирманского народа к борьбе за демократию и против фашизма, которую вели народы Испании и Китая. Нo в то время английский империализм, как вы все хорошо знаете, явно или тайно был на стороне фашизма. Меня самого должны были арестовать. Но я перешел в подполье. В то время почти случайно получилось так, что мы были информированы доктором Ба Mo и доктором Тейн Мауном, которые входили с нами в «Блок свободы», что мы можем, если хотим, получить помощь от Японии. Мы обсуждали вопрос, принять ли нам японскую помощь. Тогда многие из нас чувствовали, что для успеха нашего дела необходима хотя бы международная пропаганда, а если удастся получить помощь извне — тем лучше. Все мы сходились на том, что получить такую помощь, оставаясь в Бирме, было невозможно. Кому-то из нас надо было отправиться в Китай, Сиам или Японию с этой целью. Мы выбрали Китай… Лично я считал, что международная пропаганда и помощь нашему делу были необходимы, однако основная работа должна была вестись в самой Бирме и выражаться в мобилизации масс на общенациональную борьбу… Я должен признаться, что мой план не был достаточно продуман. В плане «массовых действий» я предполагал предупредить японское вторжение, установить независимое государство и провести переговоры с Японией, прежде чем она попытается вторгнуться в Бирму. И только в случае, если бы мы не смогли остановить японцев в их вторжении в Бирму, должны мы были бы готовиться к борьбе против них.
Для меня этот план казался великолепным, но большинство моих товарищем с ним не согласились ввиду того, что наше мелкобуржуазное происхождение заставляло кое-кого из нас долго колебаться, прежде чем пойти на решительные действия, несмотря на то, что в мыслях и на словах мы были очень смелыми. Кроме того, пугала долгая и трудная работа по воспитанию масс. Нам не хватало веры в созидательные силы масс, хотя, разумеется, в то время мы этого не сознавали… Так что мы решили, что кто-нибудь из нас отправится за границу. А так как и оставался единственным из руководителей партии на свободе, меня и выбрали для этой миссии… Мои товарищи полагали, что в случае вторжения японцев в Бирму начнутся бои между ними и англичанами на границе и тогда у нас появятся шансы начать успешное восстание и добиться независимости… И хотя я не был полностью убежден в правильности таких предположений, в то время я допускал мысль, что мои товарищи могут быть правы. Сейчас, конечно, очень легко поднять на смех подобные расчеты, после того, чему нас научили последние годы. Но в то время не только мы, но и англичане и, возможно, люди в других странах мира недооценивали японцев и переоценивали силы англичан.