— Нас не настолько здесь любят, чтобы Аун Сан мог особенно распространяться на эту тему.
— Еще не поздно арестовать всю эту компанию.
— И проиграть войну.
— У вас пораженческие настроения, генерал.
— Нет. Я придаю большое значение битве на Иравади.
— Когда вы признаете мою правоту, будет уже поздно.
Вдруг генерала прорвало:
— Так вот пойдите и попробуйте сейчас отнять у них оружие! Как вы это сделаете? Где у нас свободная дивизия, для того чтобы затевать бой в Рангуне?
Генерал перевел дух.
— Будем надеяться, что все кончится хорошо. Они победят, но победят с нами.
— Я не верю.
На этом разговор кончился.
— Итак, вперед, на врагов, на захватчиков. Уничтожайте их беспощадно. Вся Бирма смотрит на вас, — закончил свою речь Аун Сан.
Японское командование пригласило Аун Сана на обед по случаю выхода армии на фронт. Это был невеселый обед. Японские части с трудом сдерживали английское наступление на Иравади. Их положение на Тихом океане оставляло желать много лучшего. Из Европы поступали известия о том, что гитлеровская Германия доживает последние дни. Союзные войска приближаются к Берлину. Оси Рим — Берлин — Токио уже не существовало.
Плохое настроение было и у «диктатора» Бирмы, доктора Ба Mo. Утром он принял индийского хироманта. Хиромант долго колдовал над нежной рукой Ба Mo.
— Не убьют ли меня? — несколько раз спрашивал диктатор.
Индус не отвечал. Потом отпустил руку, вздохнул. Ба Mo почувствовал, как сердце остановилось на секунду и покатилось вниз, к животу.
— Ну!
— Нет, вы не умрете скоро, ваше превосходительство. Но судьба ваша плачевна. Я вижу по линиям вашей руки, что вам предстоит далекое и трудное путешествие, путешествие, связанное с унижениями. Ваши надежды не сбудутся. Начиная с этого года жизнь ваша пойдет вниз.
Индус неплохо разбирался в политике. Ба Mo вытер потную ладонь о таиландские лоунджи и знаком отпустил хироманта. На обеде он все время посматривал на японских офицеров. Генерал Кимура и его офицеры казались спокойными и уверенными в себе. Они по очереди произносили тосты и вежливо кланялись. Ему и Аун Сану. Ба Mo давно знал о Сопротивлении, знал уже и о Лиге. «Пускай, — думал он, — все-таки я останусь жив. Ведь я их не выдал».
Аун Сан слушал, как играет военный оркестр на хорах, и не обращал внимания на тосты. Интересно, как доехала Ma Кин Джи? Ведь, может быть, этот обед — ловушка. Может быть, армию сейчас, когда он сидит здесь, разоружают. Нет. Спокойно, Аун Сан. У тебя не выдерживают нервы. В любом случае основные руководители Лиги уже ушли в подполье. Даже если что-нибудь и случится, есть кому возглавить восстание. Осталось последнее: как бы сделать, чтобы Такин Тан Тун смог, не вызывая подозрений, уехать из Рангуна?
— Доктор, — обернулся Аун Сан к сидевшему рядом Ба Mo, — мы не используем наших лучших пропагандистов.
— Вы кого имеете в виду?
— Такин Тан Туна.
— Если он пропагандист, то не наш, — Ба Mo говорил тихо, чтобы не услышали соседи за столом. — За ним давно уже охотится военная полиция. И я не удивлюсь, если его арестуют.
— Но он же министр.
— Хорошо. Что же вы предлагаете?
— Надо его командировать для пропагандистской работы в район Таунгу. Мобилизовать народ. Вы же сами говорили, что рабочие отряды разбегаются.
Полковник из Кемпетаи прислушался. Аун Сан заметил это.
— Такин Тан Тун — верный друг Японии. И вы это знаете, доктор. Никто лучше его не сможет поднять народ.
— Хорошо, я согласен.
— Что-то вы выглядите печально сегодня, генерал, — сказал полковник из Кемпетаи. — Вам тяжело расставаться с семьей?
Знает или не знает?
— Да, у меня заболел сын.
— Мы усилим охрану у вашего дома. Я сегодня же распоряжусь.
— Не беспокойтесь, мои солдаты охраняют меня достаточно надежно.
— Как знаете.
Полковник отвернулся.
Такин Тан Тун уехал в Таунгу 20 марта. 21-го он исчез. В городе оставались Такин Ну и Аун Сан. Такин Ну колебался.
— Какая от меня польза на войне?
— По японцы могут вывезти тебя, тебя может схватить Кемпетаи.
— Нет, Ко Аун Сан, мои семья в безопасности. И надеюсь, что японцы не сделают мне ничего плохого. У меня много друзей среди них. Я останусь с доктором Ба Mo.
И, наконец, 25 марта Аун Сан не пришел, как обычно, в рангунский штаб бирманской армии. В штабе оставалось всего несколько писарей да солдаты у входа. Еще вчера и тех и других было значительно больше.
Аун Сан выехал на машине к линии фронта.
Его машину видели по дороге в Пром. После этого генерал исчез, как исчезли днями до этого его офицеры.