народилось… но ею ни только восхищались, а и боялись: ещё с детства она могла так взглянуть на человека, что тот терял дар речи, непонятное волнение возникало при этом, а девчонка умело пользовалась замешательством человека и могла обобрать его до нитки, и пока тот опомнится, тихо исчезала. Многие боялись этих шальных, цыганских глаз, её горькая и недоступная красота, как яркий ядовитый цветок… не один мужчина и юноша спотыкался перед ней на ровном месте, не одна бабёнка завистливо пялила на неё глаза. Многих сводил с ума этот взгляд: вот и местный богатей – Елизар оказался в плену этих чарующих глаз, - образ юной чаровницы преследовал его повсюду; как только он впервые увидел её танцующей на рыночной площади. Стоило ей только взглянуть на него с улыбкой, в которой была игривость и манящая призывность, так улыбаться могла только она; девушка протянула бубен для сбора денег:
- Веселили вас люди добрые, не пожалейте своих монет, какими щедрыми будете, так и жизнь будет к вам щедрой. Верно говорю, ромалы?!
Цыгане дружно отозвались:
- Верно говоришь Джофа!
Елизар щедро отсыпал в бубен монет и громко, чтобы все слышали, сказал:
- Вольный, свободный народ! Хочу пригласить вас в имение своё, не обижу ни деньгами, ни угощением, всех зову, будете гостями, сколько пожелаете… прямо сейчас можете отправляться в имение Павлицких, любой дорогу укажет… не обижайте отказом, от сердца прошу, - даже шляпу снял в лёгком поклоне, не сводя глаз с юной танцовщицы.
- А что, порадуем барина присутствием своим, вон он щедрый какой! – девушка позвенела монетами, дабы дать понять сородичам, что их ждёт.
Все зашумели, соглашаясь с девушкой:
- Добрэ барин, добрэ, жди…
Елизар был человеком властным и самолюбивым, но имел свои слабости к женскому полу. Он был весьма привлекателен внешне, во всём его облике, читалось благородное происхождение. Барин рано овдовел, его жена умерла во время родов. Многие особы желали утешить вдовца, но он не торопился, лишатся свободы, пока не встретил гордую цыганку, которая с первого взгляда покорила его холодное, каменное сердце…
Отец Джофранки был цыганским бароном, очень уважаемым в таборе человеком, за ним всегда было последнее слово: он всегда мог выслушать любого и если были сомнения в правильности своего решения, собирал совет: он умел быть строгим, кода того требовала ситуация, но и милосердным. Люди считали его мудрым и справедливым. Его звали – Шандор, в переводе с цыганского - гордый! Донка,- значит неоценимая, верная, молодая жена борона, - мать юной обольстительницы: она была лучшей гадалкой на сто вёрст в округе, многие: даже великосветская знать обращались к ней за предсказанием. Донка могла заговорить любую хворь, ни только людскую, но и животных врачевала, знала она слова заветные: её старая одноглазая бабка передала перед своей смертью дар свой. В таборе их все уважали и побаивались, потому Джофа не боялась наказания за свои проступки, творила что хотела… юная красотка была неприкасаемой.
Любила девушка кататься верхом, никто не мог обогнать её, нравилось ей устраивать скачки меж другими цыганами. Знали про красоту дерзкой гордячки и в других таборах и даже сватов засылали, да только узнав, что её кто желает в жёны взять, тут же седлала коня, только её и видели..., а какое сватовство без невесты. Могла по два дня в лугах, да полях выгуливать коня и себя любимую, знала, стоило ей взглянуть на человека, и он был в ловушке её пленительных глаз, и умело пользовалась этим, не смотря на свой юный возраст. В таборе знали, стоит ей попасть на рынок, любой торговый мужик готов расстаться со своим добром, лишь за один её взгляд или улыбку, она умело пользовалась своей красатой.
Джофранка не торопилась на встречу с барином, как то неуютно было на душе, ей хотелось оседлать белую кобылицу – подарок щедрого поклонника и пустится в поле, обгоняя ветер, куда глаза глядят… она, не спеша надела своё из лучших платьев и расшитые бисером лёгкие тапочки. Барин из Франции заказывал для неё наряды, дорого ценила девица свою красоту…Елизар – хозяин имения, заказывал украшения для своей прекрасной и неприступной соблазнительницы у самых лучших ювелиров и щедро одаривал её, ради одной только улыбки, ради одного мимолётного взгляда…
Всё нутро его горело и ныло, глядя на совершенные изгибы юного тела, лишь страх перед табором останавливал его, чтобы не овладеть манящим телом вздорной гордячки. Свою похоть он вымещал на молоденьких, хорошеньких крестьянках и те, терпеливо сносили все обиды и унижения; хозяин – барин! Время шло он всё ждал; когда наконец, цыганская бестия снизойдёт до него и даст согласие на свадьбу, вот уж он отыграется…- «Глупый, спесивый барон, возомнивший себя наместником на клочке земли, подаренной им же за его дочь. Ну, нет, более, он терпеть не намерен: хитрая свора, решила поиграть с ним в «кошки - мышки», делая из него всеобщее посмешище. Подсчитывая свои убытки, он принял решение, - больше он не позволит делать из себя шута…»