Девушка выходила зимой на улицу, чтобы набрать на колодце воды, во дворе у них не было колодца. Как-то шла она зимой за водой, утопая в сугробах после только что, выпавшего за ночь снега. Из труб домов струился сероватый дымок и в воздухе стоял запах домашнего уюта. Погода была на удивление хороша и тиха. Навстречу мчались сани, запряжённые в красавца жеребца, черной масти.
- Дави, лешачиху, - услышала она голос, доносившейся с саней. Она узнала его, он принадлежал задиристому Ивану, друзья сидевшие в санях поддержали его смехом. Аурика, ели успела отскочить в сторону, того и гляди, чуть не зашибли. Она встала, стряхивая с себя снег, обижено посмотрев в сторону удаляющейся шумной, беззаботной компании, хорошо хоть вёдра были пусты.
Летом Аурику забрасывали камнями, а зимой и вовсе несносные мальчишки не давали прохода, забрасывая её снежками. Ну, хоть со двора не выходи. Девушка, с какой-то жертвенной покорностью принимала удары судьбы, повзрослев, она смирилась со своим положением в обществе, видно доля её такая, быть отверженной среди людей.
Болезнь бабы Марфы не утихала, она как-то сразу осунулась и постарела. Фельдшера в деревне не было и Аурика не знала, чем ей можно помочь.
- Бабушка, родная, ты обязательно поправишься, мы с тобой еще наперегонки грибы, да ягоды собирать будем, вот увидишь,- говорила расстроенная затянувшейся болезнью Марфы, внучка, - ничего, вот выучусь на фельдшера, вернусь в деревню и вылечу тебя от всех болезней.
- Дожить бы, конечно вылечишь, ты старательная, ещё лучше меня лечить будешь, я то, что всё травами, да приговорами… не от всякой хвори поможешь то, вон когда у «бабылихи» живот скрутило, хорошо в город отправила, не взяла грех на себя: на фронте насмотрелась, докторам и хирургам помогала, сразу смикнула – аппендикс поди у неё, так и вышло, потом спасибо ещё говорила; а то напустилось было на меня: - « Всех лечишь и мне помоги или я «рябая» какая, ни ко двору пришлась?»… я ей: - « Хочешь жить езжай в больницу, аль нет, твоё дело – всё одно, плакать то некому»… так сразу, как миленькая в город метнулась, кому же пожить не хочется…
Зима постепенно отступала, но лёд на запруде был ещё довольно крепок. Вот и вздумалось деду Степану порыбачить, и как не отговаривал его сын Фёдор, всё напрасно:
- Нечего меня жизни учить, никак поболее твоего повидал. Можа последний раз удочку закину, да подышу морозным духом, засиделся на печи.
- Вот упёрся старый чертяка! Мать спросит, что скажу.
- Пока с бабами в магазине не наболтается, сплетни не соберёт, да косточки не перемоют, домой не скоро попадёт. Я уж и сам дома буду.
Не успел дед рыбы наловить, не далеко от берега в полынью провалился. Еле выбрался на берег. С утра морозец ещё держался, пока в мокрой одежде доплёлся до дома, морозом охватило.
Хорошо сын Федька дома был помог ему мокрую одежду снять.
- Что батька, надышался? На пей скорей,- протянул отцу в стакане самогону,- да полезай скорее на лежанку(русская печь) – и себе налил крепкой, свой стакан приложил к другому,- Твоё здоровье батя.
- Матери не говори, запилит, оно может и обойдётся.
- Ну, да, а фуфайку с валенками, скажу - выстирал.
Но не обошлось, сильно захворал дед Степан, уже к утру сильно захужело ему, его била горячка, не дотронешься, от жара выгорал изнутри.
- Какого лешего понесло? Хрыч ты старый!- ругалась жена на мужа.
- В больницу вести его надо!- предложила Мария.
- Никуда не поеду!- упёрся дед,- сколько есть всё моё, знать на роду, так написано.
- Мать собери чего ему, повезу в центр, может ещё не поздно.
- Хай, умный такой, дома отлежится! Ишь чё удумал, сбежать от меня,- шумела баба Зоя.
- Собери сказал! – строго сказал Фёдор.
Неделю не побыл дед Степан в больницы, жар не спадал, болезнь лёгких унесла его жизнь.
Мёрзлая земля забрала деда Степана.
- От Чертяка! Надумал тоже помереть !Лежишь теперь вот, хорошо поди там тебе, покойно. Никогда о жёнке не думал. Знала, не надо за тебя идти. Вона, четверых сынов тебе родила, троих война прибрала. А этот, вон, даже не глянет на мать. Кого мне теперь за бороду потянуть, разве, что Маньку за космы потаскать. Так Федька небось расшумится. Непутёвый был, знамо дело непутёвый. Гляди, там местечко присмотри для меня, - сокрушалась без мужа баба Зоя.
Хоть и любила напускаться по всяким пустякам на мужа, а не стало, сильно загоревала, больше всё молчала, да на могилку к мужу ходила, видно тоска заела. Даже на магазин перестала ходить потрепаться с бабами. Ненадолго пережила своего Степана на сороковой день, ушла следом…
В этом году весна выдалась ранняя. Всё живое пробуждалось от зимней спячки. Солнце ярко светило, лаская своими лучами всё вокруг, как бы радуясь за природу, ожидавшей прихода весны.