- Ничего ещё немного потерпим, слышал, ещё будет пароход и людей уже поменьше будет. У нас есть ещё надежда выехать, да и Верочка подрастёт.
В конце 1921 года родилась Мария. А в 1922 году прошёл слух, что из Петрограда будет отплывать в Германию пароход: значит есть последняя возможность покинуть страну вместе с творческой элитой. Когда всё уже было готово к отъезду, у маленькой Машеньки внезапно поднялась температура. Это был единственный и возможно последний шанс на спасение. Но иммигрировать с больным, да ещё грудным ребёнком было нельзя: надежды на лучшую жизнь не оставалось. Мать Николая Ильича, Зинаида Львовна предложила:
- Коленька вы поезжайте, когда ещё выпадет такой шанс, обо всём уже договорились. Как только Машенька поправится, мы обязательно присоединимся к вам. Другого случая может и не быть. Живём как на вулкане. В любую минуту могут прийти за тобой. Нас никто не тронет, не о чем беспокоится, внучка в надёжных руках.
- Похоже, другого выхода у нас нет, - не сразу согласился мужчина.
- Ну, она же совсем ещё маленькая, - возразила супруга – Люба.
- В семь месяцев, дитя ни только на молоке, всё кушать может помаленьку, тревоги твои напрасны Любанька, а болезнь, так все болеют, ни только дети, справимся.
Семье от безвыходности пришлось согласиться с этим решением.
Тогда ещё никто не знал, как надолго судьба разбросает их по свету…
В 1924 году из иммиграции было передано первое письмо. В тот момент когда Петроград перестал существовать, город переименовали в Ленинград (после смерти вождя революции и в его честь). Письмо было коротким, посланное из Германии: в нём было сказано, как сильно они любят и скучают и ждут лучших времён, когда семья сможет воссоединится (обратного адреса не было). Второе письмо так же передали тайно в 1927 году из Франции, где писалось, что в Германии стало находиться не безопасно и как только они освоятся, сделают всё возможное, чтобы нелегально вывезти их за границу через надёжных, проверенных людей.
В 1929 году, в квартиру громко постучали. Пожилая женщина открыла дверь, у входа в проёме стояло три человека: двое мужчин и женщина крепкая на вид, с каменным, мрачным лицом; все троя бесцеремонно, без приглашения зашли в квартиру, женщина недовольным, прокуренным голосом зычно сказала:
- Давно пора освободить жилплощадь! Привыкли жировать! Буржуи недобитые! Мыслимо ли, занимать вдвоём столько места?! Да, тут пять семей вселить можно!..
- А нам то, куда? – несмело спросила Зинаида Львовна.
- Вот! – та, протянула ей бумагу с печатью.
Прочитав, что написано, женщина возмутилась:
- Это же на другом конце города! Внучка только в школу пошла. Да и вещи, как перевозить?
Девочка испугано пряталась за спину бабушки.
- Разрешено взять только личные вещи.
Очень тяжело было им покидать просторную, уютную, обжитую годами квартиру. Всё же Зинаида Львовна смогла собрать кое-какие ценные вещи: такие, как картины, дорогая посуда и прочие предметы искусства, на которые можно было безбедно жить какое-то время.
Так Мария с бабушкой оказались на окраине Ленинграда в прокуренной, грязной, давно не видевшей ремонта, квартире… пожаловаться на условия жизни было некому. Народ выживал, а не жил.
Мария с отличием окончила школу, но для бывшей дворянки, все двери в высшие учебные заведения были закрыты.
Ей повезло, и она смогла закончить училище, по классу – фортепиано. С трудом, но смогла устроиться учителем музыки, в ближайшую от дома школу.
Затем Великая Отечественная Война, блокада… страшный голод. Некоторое время, бабушка выменивала ценности на продукты, так и выживали какое-то время, а когда нечего стало менять на барахолке, девушке пришлось пойти на завод, там хотя бы хлеб давали…
Зимой, когда Мария была на работе, бабушка Зина ушла за водой, да так и не вернулась. Девушка нигде не смогла найти её следов.
От прошлой жизни у Марии сохранились пожелтевшие от времени два письма из иммиграции, да нагрудный кулон с родительским фото.