Лишь однажды, когда дочке исполнилось семь лет, она заставила его поволноваться.
Когда Никола с Михаем были на пастбище, за маленькой Аурикой присматривала бабушка Мария.
Как-то Никола прискакал с пастбища, вошёл в дом матери, чтобы забрать дочку домой.
- Аурика, доченька! - позвал он.
Никто не отозвался. Обычно, девочка, услышав голос отца, с разбега кидалась ему на шею, целуя его, и бесконечно щебетала в ухо:
- Папочка, папулечка я так скучала без тебя.
Она росла ласковой, любящей девочкой.
Спит, наверное, решил он, но комната была пуста.
Он вышел на улицу, из сарая навстречу шла Мария.
- Ты за Аурикой? – спросила она, - так она домой побежала.
- Как давно? – обеспокоено поинтересовался он, в предчувствии чего-то дурного.
- Ну, что ты сынок? Сразу в лице переменился, она девчушка смышлёная, что с ней станется.
Никола выскочил со двора и побежал домой, но дома девочки тоже не оказалось.
Смеркалось. Он кинулся бегать по деревни, в поисках дочки, расспрашивая, не видел ли кто её. Взволнованный Никола не находил себе места, нет он просто не переживёт, случись, что с ней. По дороге шёл на встречу, дед Егор:
- Часом не бестию свою шукаешь?
- Да, Аурику ищу! Вы видели её?
- Как же, видал! С корзинкой к лесу направлялась. Ещо сказал, куды тебе несёт? Скоро сумерки, хошь глаз вибей, грибочка не сыщешь. Она мне – за грибочками! Я ей – И дешь ты их в темноте узреешь? Ох упрямица! Всё одно, так и пошла.
Только теперь Никола вспомнил, что на днях заикнулся за ужином, что давно они не баловались грибами, не иначе дочка в лес за грибами пошла.
Он вернулся домой, позвал собаку Пальму. Обученная охотница, быстро взяла след.
На улице быстро темнело, Никола прихватил с собой фонарик. Интересно, как далеко зашла в лес Аурика?
Только бы Пальма не сбилась со следа, он боялся, любой звериный след мог отвлечь собаку от поисков девочки. Они зашли в лес. Над головой деревья смыкались плотным кольцом, на душе было неуютно и тревожно, – «бедная моя девочка, как должно быть ей страшно, одной в лесу, она наверняка заблудилась». Николай ели поспевал бежать за собакой. Вдруг Пальма остановилась, виляя хвостом, она радостно залаяла. Он посветил фонариком. Под елью, безмятежным сном спала, свернувшись калачиком Аурика, рядом лежала перевёрнутая корзина с грибами. Никола облегчёно вздохнул. Он нагнулся, аккуратно взял девочку на руки, чтоб нечаянно не разбудить и не напугать её. Она открыла глаза, увидев отца, обняла его за шею, и счастливо улыбаясь, сказала:
- Папочка родненький я так скучала, - и тут же уснула.
Не забыл прихватить и корзину с грибами, ни зря же столько переживаний.
Утром Никола хотел пожурить непослушную дочку. Она сразу нашла оправдание своему поступку, хитро улыбаясь, повисла на шее отца.
- Папочка не ругайся, я так люблю тебя, мне хотелось порадовать вас с дедом грибочками.
Дедом она считала цыгана Михая, она просто обожала его.
А о нас ты подумала? Мы так волновались все за тебя, ты могла, заблудится.
- Мне совсем не было страшно, даже не чуточку. Я просто хотела отдохнуть немножко и уснула, - оправдывалась она.
- Ну, хорошо, давай мирится, - сказал Никола, - только обещай, что никогда не будешь больше своевольничать и не станешь огорчать нас.
- Никогда, никогда, - пообещала она.
Господи! Как же он любил свою дочурку - племянницу. Он ни за что не пережил, случись, что с ней. Единственно светлый лучик, который наполнил его жизнь смыслом и радостью.
Никола видел, как была привязана к нему девочка, и был счастлив оттого, что знал, как полезен и важен кому-то. Аурика с детства была окружена любовью и безмерной заботой и никогда не встречала ни в чём отказа.
Михай, не успев нарадоваться детьми, которых отняла безжалостная война, в лице Николы обрёл сына, а в маленькой Аурике внучку. Он безоглядно и безгранично любил, и обожал их.
Михай и Мария наперебой баловали внучку, они души в ней не чаяли.
Повзрослевшая девушка почти не помнила деда Федора. После того, как его любимый сын Василь ушёл бесследно из дома, он замкнулся в себе, каждый день заливая своё горе крепкими напитками. Он как-то притих, забывая даже ругаться со своей терпеливой женой. Кроме спиртного ничего не радовало его и не интересовало. Внучку он не признавал, а когда видел её, что-то бормотал себе под нос и, чертыхаясь, уходил. Когда Аурике было три года, после очередной дозы выпитого, дед Фёдор ушёл зимой из дома, да так и замёрз в сугробе.