Половина шестого. Сверхурочной работы не было, так что с окончанием смены все потянулись на второй этаж. Переодевшись, четыре женщины обычно брали кофе или «пепси» в автомате и минут двадцать сидели в комнате отдыха, не торопясь отправляться домой.
— Ты сегодня сама не своя, — сказала Йоси, поворачиваясь к Яои. — Что случилось? Не молчи.
После ночной смены лицо самой старшей женщины осунулось, посерело от усталости, на нем явно проступал возраст.
Прежде чем ответить, Яои отпила кофе из бумажного стаканчика.
— Поругалась вчера с мужем.
— И что тут особенного? — рассмеялась Йоси, заговорщически переглядываясь с Кунико, которая как раз доставала из пачки тонкую сигарету с ментолом.
— У вас с Кэндзи вроде бы все нормально, верно? — небрежно заметила она. — Ты, кажется, говорила, что он и за детьми присматривает.
— Раньше присматривал, теперь — нет, — тихо произнесла Яои.
Масако ничего не сказала. Глядя на подругу, она думала о том, что стоит только сесть, как усталость начинает растекаться по всему телу, и вставать уже не захочется.
— В жизни всякое бывает, — заметила Йоси, которой, похоже, не терпелось поскорее сменить тему, отделавшись обычной банальностью. Может, потому, что она давно была вдовой.
— Он спустил все наши сбережения, — неожиданно резко, даже зло бросила Яои.
Остальные притихли, застигнутые врасплох столь откровенным признанием.
Масако тоже закурила и, сделав затяжку, первой нарушила тишину.
— На что же он их потратил?
— Проиграл. Кажется, он играет в баккара или что-то в этом роде.
— А я-то считала твоего мужа вполне надежным парнем. — Йоси покачала головой. — И почему только он ввязался в такие дела?
— Это его надо спросить. — Яои тяжело вздохнула. — Ходит куда-то почти каждый вечер, но что за место, я даже и не знаю.
— Сколько же он проиграл? — поинтересовалась, не сумев побороть любопытство, Кунико.
— Около пяти миллионов, — чуть слышно прошептала Яои.
Кунико поперхнулась дымом; в глазах ее промелькнула зависть.
— Какой ужас, — пробормотала она.
— А вчера вечером он меня ударил.
Яои со злостью подняла полу рубашки и показала синяк. Йоси и Кунико переглянулись.
— Наверняка он уже сожалеет о том, что так получилось, — попыталась успокоить подругу Йоси. — Мы с мужем, бывало, тоже все время дрались. Он был настоящая скотина. Но твой ведь не такой, правда?
— Теперь даже и не знаю, — проговорила, потирая живот, Яои.
Уже рассвело. День обещал быть похожим на предыдущий, жаркий и влажный. Йоси и Яои, приехавшие на работу на велосипедах, попрощались с Масако и Кунико, которые направились к парковочной стоянке.
— Не очень-то дождливый в нынешнем году сезон дождей, — заметила Масако.
— Похоже, опять будет засуха, — ответила Кунико, поглядывая на тяжелое, свинцовое небо.
Лицо ее после работы поблескивало от жира.
— Да, если так пойдет и дальше, — согласилась Масако.
— Что, по-твоему, собирается предпринять Яои? — сдерживая зевок, спросила Кунико. Масако пожала плечами. — Я бы на ее месте развелась. И никто бы не задавал никаких вопросов. После того, что он сделал…
— Да, наверное, — пробормотала Масако, думая, однако, что дело обстоит далеко не так просто, как представляется Кунико. В конце концов, у Яои маленькие дети.
Все расходились по домам, но, похоже, Масако была не единственная, кто не знал наверняка, где этот самый дом. До стоянки дошли молча.
— Спокойной ночи, — пожелала Кунико, открывая дверцу.
— Тебе тоже, — ответила Масако.
Было немного странно желать спокойной ночи в самом начале дня. Опустившись на сиденье, она заслонилась ладонью от яркого сияния утра. На нее вдруг навалилась усталость.
2
Кунико повернула ключ зажигания, и мотор «гольфа» мягко заурчал. По округе разнеслось эхо. В таком месте приятно иметь надежную машину, хотя за прошлый год Кунико только на ремонт потратила больше двухсот тысяч.
— Пока.
Масако махнула рукой, включила двигатель и быстро выехала со стоянки.
Кунико кивнула и, проводив подругу взглядом, откинулась на спинку сиденья. Масако — при том, что остальные относились к ней с большим уважением и полагались на ее мнение, — казалась ей немного холодной. Они были очень разными, и сейчас, когда подруга исчезла из виду, Кунико почувствовала облегчение. Так бывало всегда, когда она, попрощавшись со всеми, оставалась одна и из-под тяжелой, непроницаемой завесы выступала настоящая Кунико.