− Ага! Спасибо! Нашла. Чао!
Сердце Стива сильно забилось. Он и представить себе не мог, что побывает в будке Ахматовой.
− Делов-то, − сказала Арина, открыв дверь. — Милости просим.
Вошли на веранду все четверо. Стив увидел старое дачное кресло, журнальный столик на трех тонких ножках. У стены стояло в собранном виде то, что называлось, как он знал хорошо, раскладушкой. На кухонной тумбе, похожей на ящик, располагались электрические плитка и чайник. Тщательно вытирая ноги о пупырчатый половичок из жесткого пластика, Стив разглядел веник, топор и резиновые сапоги, надо полагать, Сергея Анатольевича.
Как видно, веранда одновременно служила кладовкой и кухней.
Направо вела застекленная дверь — Арина открыла ее и посторонилась, приглашая Стива переступить первым порог.
Стив сделал шаг и оказался в комнате.
В комнате Ахматовой.
− Ну, проходи же, Стив, мы тоже хотим.
Но он оцепенел. Очнулся, когда его отодвинули в сторону.
Перед ним была печка-голландка, когда-то она грела Ахматову − Стив сожрал ее глазами немедленно; у противоположной стены стояли бок о бок два старых шкафа — Стив сожрал их глазами немедленно; стол у окна — Стив его сожрал, и еще раз сожрал, и еще раз глазами сожрал. Странно, что предметы не исчезли: столь ненасытен и всепоглощающ был взгляд Стива. Арина с опаской следила за гостем.
− Тю-тю, − коснулась его плеча.
− Можно? — спросил Стив сдавленным голосом.
− Можно — что?
− Сесть на стул.
− Да кто ж не дает?
− За стол.
− Да садись на здоровье.
Стив сел.
Стул был старый, неустойчивый, аутентичный.
Стол был старый, письменный, аутентичный. С выдвижными ящиками. И перед окном.
Стив сидел за столом и смотрел в окно, как смотрела когда-то Ахматова.
За второй дверью — там, по-видимому, коридор (Стив помнил описание этого дома, богатого какими-то чуланчиками и закутками), за второй дверью отец и сын обсуждали рычажки электрораспределительного щита. «Мам, щелкни выключателем!» Стив слышал, как Арина щелкала выключателем за его спиной, но свет не зажигался. «Мам, а теперь?» − «Слушайте, оставьте в покое электричество! Еще светло».
− Какой ты впечатлительный, Стив.
Он сказал:
− Не представляю.
− Чего же ты не представляешь?
− Они здесь живут и работают.
− А, ты про этих. Так они на разных половинах дома. У Валерия Георгиевича большая веранда, но там печки нет. А у этого веранда маленькая, зато комната с печкой.
− Что же они пишут?
− Прозу пишут. Прозу обыденной жизни. — У нее защебетал телефон птичьими голосами. — Вот, легок на помине.
Стив перевел взгляд с раздернутой занавески на деревянный стакан, из которого торчали шариковые ручки − колпачки у них были явно обгрызены.
− Да, вошли, без проблем, спасибо, − говорила Арина. — Чай зеленый? В пакетиках?.. Так ты же электричество отключил… Ладно, разберемся… По-моему, да… По-моему, очень… На грани потрясения… Сидит за столом, кайф ловит… Туалет — это не главное, не переживай… А может, ему переночевать здесь, как думаешь?.. Очень остроумно. — Она вышла на веранду. — Нет, не со мной… Ты дурак?.. У меня, между прочим, муж здесь… И нам еще грибы дома чистить… Да, спрошу. — Появилась в дверях. — Стив, ты хочешь переночевать здесь?
Стив спросил:
− По-настоящему?
− По-игрушечному. — И в телефон: − Да, хочет. — И Стиву: − Только чистого белья нет. Есть одеяло и подушка.
− Я не буду спать, я буду бодрствовать.
− Он будет бодр… бодрст-во-вать… Зараза, не выговорить!..
— Мам, щелкни еще!
Арина протянула свободную руку к выключателю, и свет на сей раз в самом деле включился — прямо над Стивом зажглась подвешенная к потолку лампочка.
Стив боялся поверить в происходящее — to believe in what’s happening. Все это походило на жестокий розыгрыш. Разговор телефонный, между тем, продолжался, но теперь Арина ограничивалась короткими ответными репликами, а в основном слушала. По ее «ну да», «о’кей», «само собой разумеется» Стив догадывался, что даются ей наставления. Отец и сын перемещались по комнате, трогая что-то и передвигая. Они то входили, то неведомо зачем выходили то в одну дверь, то в другую. Наконец Влад бесцеремонно сел на кровать, покрытую шерстяным одеялом, — на старую деревянную кровать как бы с аутентично лакированными и обшарпанными спинками… У Стива на душе защемило. Но он вспомнил, что кровати у Ахматовой не было здесь, а был здесь, он читал когда-то, матрац на кирпичах, и сразу как-то отлегло.
— Слушай, повтори ему сам, — сказала Арина и передала телефон Стиву.