- Ты думаешь я что ли собираюсь! - парировал Марк. - О боже, и как я мог жениться на этой идиотке! Надо было еще до свадьбы послать ее на все четыре стороны.
- Но ведь ты из-за каких-то мелочей испортил все, просто убил все, что между нами было! Ты редкостная сволочь! Знать тебя не хочу!
- Мелочей? - выпалил Марк. - Да ты же сама из всех этих мелочей раздула слона! Ты же каждый день мозг мне жевала, каждый день играла на моем терпении! Ну подумаешь, забыли этот чертов фен - велика трагедия! Из-за какой-то ерунды целый час меня пилила да еще и виноватым сделала! А этот шопинг у меня уже в печенках сидит! Мы ехали отдыхать, а не изводить деньги на твои бесполезные шмотки!
- Ну ты и жмот! Ужас просто, какой ты низкий человек, Марк. Мы с тобой очень разные люди, и я устала каждый день видеть твое недовольное лицо. С меня хватит.
- Прошу тебя, помолчи, - процедил сквозь зубы Марк. - Даст бог, долетим, соберем вещи и разъедемся. Я уже тоже все определил для себя, поэтому давай на этом и закончим.
Решимость обоих была непоколебима. Каждый рисовал себе картину развода, еще предстоящего скандала и всей той суеты, неминуемой и трагичной, которая обычно присутствует в подобных концовках короткого романа. И каждый неоднократно отвечал своему внутреннему голосу: «Да, действительно, надо расходиться. Ведь дальше так продолжаться не может».
Пройдя все контрольные пункты, они больше не проронили ни слова. Все с тем же безразличием они разместились в зале ожидания, рядом, но не вместе, замкнувшись каждый в своем собственном мирке злобы и упертой правоты.
Duty Free отпускал клиентов, а желающие взбодриться потягивали из бумажных стаканчиков латте или мокаччино с шоколадной крошкой. Люди кругом делали то, что, судя по всему, и предназначено делать в отведенное время перед посадкой. Но был среди них один мальчик лет пяти на вид, не похожий на всех, и вел он себя не так, как остальные дети. Сначала он внимательно изучал швы между глянцевой плиткой пола, потом принялся теребить пакет с большой коробкой, стоявший между Марком и Валерией, который они не сдали в багаж. Странным образом он дергал его за ручки, то разводя в стороны, то спутывая их между собой. Все его движения казались очень несуразными и медлительными, да и сам он был какой-то немощный и вялый, но выражение лица его выдавало человека, определенно знающего свое дело. Марк вспомнил этого мальца еще с поста таможенного контроля - там он дергал за замочек их чемодан.
Марк и в этот раз никак не реагировал на происходящее, потому что пребывал в далекой прострации, возникшей из-за бурного потока гнетущих мыслей. Лишь изредка в нем вспыхивало раздражение к ребенку, скорее связанное с паршивым настроением. Но супруга его не осталась равнодушной, хотя в ее-то душе вообще все краски смешались с дегтем.
- А что ты делаешь? - заговорила Валерия с мальчиком нежным и приветливым голосом, каким обычно и говорят с детьми. - Ты хочешь посмотреть, что в коробке? Давай я разверну тебе. Это ферма - подарок для нашей доченьки. Ей всего два годика. Но ты, наверное, уже не играешь в такие игрушки?
Мальчик занимался своим делом молча, будто не слышал и не видел Валерию. Внимание его было все также приковано к ручкам. Он привел пакет в прежнее состояние, подняв наполовину опущенные края, и продолжил спутывать ручки между собой, как раньше.
Несмотря на плохое настроение, Валерия все же смогла быть ласковой и веселой с маленьким незнакомцем.
- А хочешь, я тебе конфетки вкусные дам? - не отступала она.
Но и на этот раз не последовало ответа. Тогда Валерия достала из сумки бутылочку фанты и предложила ее.
Мальчик упорно не реагировал на Валерию.
- Ой, да вы что, он такое не пьет, - сказала мама ребенка. Она сидела напротив и любезно улыбалась. В руках она держала журнал со сканвордами, а рядом на полу стояла пара небольших сумок.
- Ну а сладкое ему можно? - спросила Валерия, улыбнувшись в ответ, и тут же обратилась к ребенку. - Ты любишь шоколадные конфеты?
- Это он тоже не будет. Он не может пить воду с газом и жевать твердые продукты, у него это практически не получается. Иногда мы даем ему зефир или мармелад, а все остальное он обычно выплевывает.
- А как тебя зовут, малыш? - продолжила Валерия свое знакомство. Но необоримая грусть, точно по струнам, заиграла на ее кротком голосе, заставляя время от времени подрагивать.