- Его зовут Дима, - снова ответила мама за своего сыночка. - Он не разговаривает. Может ответить только да или нет. Но и этим удовольствием балует нас очень редко.
- Понятно. А может ему леденцы предложить? У нас и это найдется.
- Нет, леденцы он тоже не сможет.
В этот момент мальчик начал издавать нечленораздельные звуки, больше похожие на мычание, чем на попытку что-то сообщить. Видимо, стало напрягать его излишнее внимание со стороны незнакомки. Он завязал пакет в тугой узелок и теперь напористо тянул его за один из краев.
- Ты, наверное, тоже хочешь такую ферму? - сказала Валерия. - Это для нашей дочки. Она сейчас дома и очень ждет подарок.
Каждое слово давалось ей с большим трудом. Голос дрожал, и она проделывала невероятные усилия, чтобы удержать порывы рыданий, неистово бьющихся наружу.
- Он не играет в игрушки, - сказала мама все с той же счастливой улыбкой на весьма уставшем и измученном лице. - Ему интересна именно упаковка. Дома он все игрушки засовывает под кровать. А привлекают его лишь старые газеты и флакончики из-под духов. Этого добра у нас теперь в избытке.
Валерия не выдержала и заплакала. Слезы хлынули по ее щекам густым напором, но она продолжала улыбаться нарочитой гримасой, поддерживая разговор.
- Вы так скучаете по своей дочке? - спросила собеседница.
- Да, очень скучаю, - последовал всхлипывающий ответ.
- Потерпите, ведь совсем немножко осталось. Еще несколько часов полета, и вы снова ее увидите.
Неожиданно ребенок схватил Валерию за руку и начал показывать по сторонам. Свои действия он сопровождал все тем же мычанием и даже на мгновение засмотрелся в ее бурлящие глаза. Валерия засмеялась, глядя на мальчика, но как-то не очень весело. Что-то истеричное промелькнуло в ее смехе, заставив Марка вздрогнуть и опомниться от поглотившей его задумчивости. Марк почувствовал тяжесть накопившейся влаги между веками своих глаз. Но он сдержался и не дал тонким струйкам вырваться наружу.
Пригласили на посадку. Все столпились перед стеклянными дверьми в ожидании занять свои законные места. Автобус за считанные секунды доставил пассажиров до авиалайнера. По металлическим ступенькам трапа затопали две сотни нетерпеливых ног.
- Так жалко этих родителей, - сказала Валерия, засмотревшись на взлетную полосу за стеклом круглого окошка. - Мальчик у них больной. Но они такие стойкие, ездят отдыхать и везде его с собой берут.
- А что с ним? - спросил Марк.
- Он аутист. Это такое заболевание врожденное. И совсем не лечится. Но родители его такие молодцы, такие дружные и счастливые.
- Так с ними еще и папа был? Что-то я не видел его в зале ожидания.
- Был. Он просто куда-то отходил - видимо что-то купить.
Да, действительно, он только теперь вспомнил этих двоих - папу и маму, проходящих таможенный контроль, их утомленные и в то же время очень довольные лица. А рядом странный ребенок, совсем не идущий на компромисс. Но родители держались спокойно. Это была семья.
Через несколько рядов впереди Марк увидел маленького аутиста. Ребенок приподнялся над сидением и уставился на него своими проницательными глазами. И взгляд его, казалось, говорил гораздо больше, чем мог бы выразить взрослый человек. Валерия тоже заметила этот взгляд и ей снова захотелось плакать, но только слезы уже кончились.
Самолет оторвался от земли и стал набирать высоту. Вскоре в проходах появились стюардессы с сервировочными столиками.
- Наконец-то развозят ужин, - сказал Марк.
- Надеюсь, это будет не тайская еда, - подхватила Валерия. - А то уже так надоела местная кухня.
- И не говори, - согласился Марк. - Хочется уже нормальную домашнюю пищу.
- А хотел бы крылышки завтра на обед, с чесночным соусом?
- Да. Крылышки, пожалуй, самое то.
- Тогда договорились.
Марк посмотрел озадаченно на ночное небо, после чего откинулся на спинку кресла и сказал:
- Дорогая, умоляю, прости меня. Я во всем был неправ. Во всем.
Даннис Харлампий