-- Ага. Бор-рдель. Муж - сутенёр, жена - проститутка. Сводник и шлюха. И часто он тебя на такие... дела посылает?
-- Нет! Никогда! Первый раз!
Смесь злобы и презрения, вполне выраженные на моём лице, подействовала. Она прекратила попытки убедить в своей невинности и невиновности, упала на колени, лицом в пол шатра. Где и разрыдалась.
Воткнувшиеся в ковёр белые рога, жалобные подвывания, поднятая задница в чём-то тёмном и мешковатом - раздражали. Но более всего меня бесила собственная глупость, собственные "обманутые ожидания".
Обычно мужчина "до того как" и "после того" - две большие разницы. Гормональный баланс смещается, дофаминовые нейрончики отрабатывают. Довольная, глуповатая, умиротворённая улыбка. Но тут... до зубовного скрежета.
"Злоба, которая всегда с тобой".
Потому что ты сам - и причина, и цель.
Да, это была главная причина моей ярости. Я - сам. Сам - придумал. Сам - обманулся. Сам себя сделал дурнем. Вообразил себе. Да, взяв за основу реальный образ. Но она-то в жизни менялась так, как её жизнь требовала. По её реальности. А моя... иллюзия - так, как мне бредилось.
Она не виновата ни в чём. Просто она прожила семь лет своей жизни сама. Изменилась. Сама, естественно. Так, как ей свойственно. Под давлением реальных обстоятельств. А не тех воздушно-замковых миражей, которые мне мерещились.
Не, ну как же! Принцесса! Княгиня! Член королевского дома! Гранд-дама! У неё всё должно быть в шоколаде! Весело, богато, радостно...
Другой человек. Совсем. С тем же именем, с общими воспоминаниями. Но - чужой. Не мой.
А раз так, то и обязательств перед ней, ответственности за неё - на мне нет. Привели шлюшку - попользовал. Почём нынче ляшские курвы в Бресте за разик? Куна? Ногата? За аристократичность наценка? - полугривна. Всё.
Проститутка? Отработала своё? Ма-ла-дец, свободна. Об оплате - поговорим с работодателем, с сутенёром твоим. Мужем и князем по совместительству.
Я - не Наполеон. Королева Луиза называла его "высоко поднявшейся из нечистот тварью". Я - хуже. Я "тварь" не "из нечистот" - из будущего. Из эпохи дерьмократизма, либерастии и эмансипипизма. Какое "рыцарство" возможно в "обществе равных возможностей"? Это ж нормы поведения господ при феодализме. А я оттуда, где господ нет. Каждый может делать то, что хочет. И нести за сделанное ответственность. Свою. Личную. Вровень.
Она уже затихала, отплакалась. Подняла лицо и снова затянула свою "песню о главном":
-- Ты... ты сделаешь, как он просит? Войско ему дашь? Ты дай, смилуйся, христа ради. А то он меня вовсе...
Да какое мне дело до этой... овцы! Забьёт муж - сама дура. Не сумела перехитрить, обойти, взять верх. Не силой, а... женскими хитростями.
"Женщина - книга. То Библия, то Камасутра".
Такой "томик" может любому мозги вправить или вынести.
Но что делать, если читатель не открывает книгу? Слепой, неграмотный... да просто - дебил.
"Диагноз: психических отклонений нет. Просто дурак".
-- Раздевайся.
Она, было, изумилась:
-- Ты что... ты опять... хочешь?!
-- Раздевайся.
-- Нет... ну зачем же?... мы же можем и в одежде... ещё разик... а то платье... платки... я ж одна их одеть... все ж сразу увидят... опять ругать будет... давай я встану... или лягу... нет, лучше встану, а то платье помнётся... вон к столбу...
-- Третий раз повторяю. Последний. Раздевайся. Или я отведу тебя к твоему Казику. И сообщу, что войска ему не дам. Ибо ты, де, худо обучена, ублажить доброго мужа не умеешь.
Она снова начала ныть. Однако, едва я шагнул ко выходу, как, продолжая канючить и упрашивать, принялась разматывать свои многослойные платки. Я уселся на лавочку возле полога и внимательно разглядывал этот... стриптиз. Вполне добровольный.
Сама-сама. Даже не прикоснулся. Даже никакой угрозы. Кроме одного, весьма корректного предложения: проводить к законному супругу.
Едва она остановилась, стащив кику, и принялась упрекать меня за жестокость, проявляемую к ней, бедной, несчастной и беззащитной, как я посоветовал продолжить. И, кивнув в сторону полога, напомнил:
-- Вон бог, вон порог. Мы - свободные люди. Казимир твой - там. Ты можешь уйти. К нему. В любой момент. Никаких запоров дубовых, замков тяжёлых. Холстина полога. Откинь да иди. Коли хочешь уйти. А коль остаёшься в доме моём - делай по слову моему.
Она всхлипнула, покрутила в руках свою "корону замужества". Сама надеть правильно уже не сможет. А выйти отсюда с беспорядком в одежде...
"Варить лягушку". Не сразу, а постепенно. Я не рассказывал о своей конечной цели. Хуже - я сам её не знал. Я просто предлагал сделать ещё шаг, шажок. По дороге, которую выбирал я. Они сами шагнули первый шаг: решили втянуть меня в идиотизм "польского крестового похода". Надо бы встретиться. - Приезжайте. Это... неудобство. Но небольшое. Притопали ножками от речки? - Не "по чести", но не сильно. Я пригласил её в шатёр наедине - несколько непристойно, но... Ступеньки. На каждом шаге - по чуть-чуть. Итог? - Об этом позже.