Вывози своих. Всех, кто имеет для тебя значение. Потому что остальные... Как в Мологе. Пойдут на новые земли. Не хочу, чтобы их слёзы давили на тебя, вбивали клин между нами.
И не забывай, что сыновья твои в Боголюбово. Или ты, как покойный "братец", детей своих бросишь?
Кандальник сидел опустив голову, крутил в пальцах ржаной сухарь, что принесли нам из обоза. Дёрнулся. И поймал взгляды двух других князей. На бинты на запястьях.
На правом - кровавое пятно засохшее. То ли его кровь, то ли с противника какого-то капнуло.
Сейчас рявкнет что-то типа:
-- А пошёл ты!
И - бздынь.
Дальше дело раскрутится быстро. Мы на войне, неисполнение приказа наказывается смертью. А для меня рюрикович... они уже увидели. Не табу. Рюриковизна - отягчающее обстоятельство.
"Кому много дано - с того и спрос больше".
Я просто заткнул ему рот своей репликой:
-- Тогда давайте прикинем - что у нас есть. Половину своих я оставлю тебе. Мишина и Святополкова дружина... больных и раненных оставим. Из добровольцев... кто похочет. Из мятежников... на ком крови нет и кто захочет - заберу. Майно оставляем, коней... пополняем. Пойдём быстро, одвуконь.
Кандальник просто не успел. Не успел совершить преступление в форме бунта. Миша начал спрашивать что делать с пленными боярами и их семьями, которые в городе и которые нет. Пошли конкретные вопросы, время для вспышки раздражения было упущено.
Понятно, что я хотел бы сразу по утру в путь-дорогу, но пришлось простоять в Луческе ещё три дня - не успевали.
Я вышел из Витебска имея сто двадцать бойцов и ещё десятка два разных... специалистов. Команду Охрима, например. Марш, зима, стычки по дороге, штурм - полсотни потери. Не убитыми, а всего. Отставшими, больными, раненными. Половину из оставшихся придётся оставить здесь.
В княжьих дружинах сходно. Минус витебские и оршанские. Остаётся два отряда по десятку гридней. И столько же отроков.
Из боярских добровольцев набралось с пару десятков. Остальные считают, что они службу государеву уже отслужили. Примеряются. Кто к хабару на вывоз, кто к вотчинам от Кандальника.
-- Вот Ванька со своими бешеными уйдёт и мы тогда...
Обломинго. Но день пришлось убить. На раздачу подарков участникам похода. Они недовольны: самим выбрать не дали. Да вот беда: я знаю по опыту того же Киевского похода: если "сами" - будет свара, драка и долго.
На другой день очередная публичная казнь: двенадцать наиболее отличившихся мятежников оставили свои головы на плахе. Не надолго. Тут же насадили на пики и поставили вдоль новеньких перил моста. Поток просителей... драматически уменьшился.
Отдельная тема: сдавшиеся.
Какая может быть фильтрация за три дня?! Видно, что многие парни в мятеже изображали массовку. Обученную, вооружённую и... пассивную. Были некоторые... закоренелые. Их посылали мне навстречу, в разъезды по другим направлениям. Этих кого побили, кого казнили.
Понятно, что каждому в глаза не заглянешь. Но человек сорок я отобрал.
Заново присяга. Чины-звания долой. "Вину свою искупите кровью". Смешал со своими. Они "государевы", но "под мою ответственность".
Сразу скажу: ошибся только в двух. Пытались дезертировать дорогой. Поймали и обезглавили. Неприятно.
Вот таким отрядом под полторы сотни всадников и три сотни коней я побежал в Галич. Поглядеть на "сожжение Анастасии".
Аутодафе - "дело веры".
Здесь не веры, а политики, не дело, а безобразие. Но - интересно же!
Никогда прежде не видал как женщин на костре жгут.
Конец сто сорок первой части
Часть 142 "В Багдаде всё спокойно, с...".
Глава 724
Закончили планы планировать, Кандальник с Мишой пошли по делам, а Миссионера я притормозил. И велел позвать его информатора.
-- Вот, Святополк, знакомец твой цел и... и накормлен? - Вот и хорошо. Конь твой где? - А, ну, походи-поищи. Найдёшь - заберёшь. Слугу с тобой пошлю. Второго коня подбери. Не рассусоливай. Потому как нынче же поскачешь домой.
-- А чего ему там говорить?
-- Правду, Святополк, правду. Ты ж слыхал, "Зверь Лютый" лжи не выносит, блевать с вранья начинает. Так что, мил человек, расскажи правду. В нужные уши. Ты как, к самому князю поговорить под рукой... сможешь?
-- Не. С откудова? Со своим боярином... А к князю... не.
-- Жаль. Надо бы Остомыслу весть подать...