Гермиона, вся деловая и целеустремлённая, после некоторого колебания спросила:
- Ты с ужасом ждала, что твой кролик умрёт?
- Я этого ужасно боялась.
- Он старый, да?
- Молоденький совсем, но я боялась, что вдруг он умрёт.
- Лаванда, включи же логику, - строго сказала Гермиона, при этом оглядевшись, все ли её слушают. - Твой кролик ведь умер не сегодня, так? Сегодня ты только получила письмо. И ты его смерти не ждала, ты её боялась, верно?
Лаванда зарыдала, и Парвати обняла её.
- Забей на Гермиону, Лаванда, - вдруг сказал Рон. - Ей не бывает жалко чужих питомцев. Она не понимает, что они могут что-то значить для своих хозяев.
Они с Гермионой свирепо уставились друг на дружку.
- Рон, но ты же понимаешь, что все эти прорицания - чушь? - тон вопроса Гермионы совершенно не требовал ответа.
Благодаря Лёльке я был не совсем уж чужд оккультизма и не удержался, чтобы не вмешаться в спор.
- Гермиона, для трактовки предсказаний нужна врождённая предрасположенность. Возможно, она есть у Лаванды и её нет у тебя.
Лаванда просияла, а Гермиона посмотрела на меня так, словно я внезапно ударил её в спину.
- Гарри, но ты же не веришь в это, да?
- Это не вопрос веры, Гермиона. Это вопрос понимания, что одни люди могут видеть мир совсем не так, как другие.
- Но почему тогда на прорицания принимают всех, а не только с этой "врождённой предрасположенностью"?
- Ты у меня спрашиваешь? Это к директору, а не ко мне.
- Кому ты говоришь, у неё же ни к чему нет предрасположенности! - обрадованно подхватила Лаванда. - Она же ничего не любит, кроме баллов!
Гермиона нахмурилась и повернулась к ней. К счастью, в класс вошла МакГонаголл, и урок начался. Лаванда посмотрела на меня со своего места и благодарно улыбнулась. Какая она всё-таки хорошенькая... жалко, что это сон, а то я замутил бы с ней.
После урока профессор объявила, что все должны сдать ей разрешения на посещение Хогсмида. Они имелись у всех, кроме меня, а бабушка Невилла даже прислала разрешение прямо декану, резонно рассудив, что внук всё равно его потеряет.
Дождавшись, когда все уйдут из класса, я обратился к МакГонаголл:
- Профессор, как мне быть, если мои дядя и тётя не подписали мне разрешение?
Она глянула на меня поверх очков и ничего не сказала.
- Мне нужно побывать в Хогсмиде, профессор, - продолжил я. - Мне нужно купить там кое-какие предметы первой необходимости.
- Какие еще предметы? - сухо поинтересовалась она.
- Трусы и носки, мэм.
- Но вам же есть что надеть... - МакГонаголл опустила глаза и стала перебирать бумажки на столе.
- Я бы так не сказал, мэм. Дядя с тётей меня не любят, они мне даже еды вдоволь не дают. А из одежды у меня только обноски кузена, видите? - я приподнял нижний край мантии и продемонстрировал драные джинсы, из-под которых выглядывали облинявшие носки разного цвета. - У меня осталось немного денег от покупки учебников, мне хотелось бы что-нибудь поприличнее, а то от людей стыдно... и если бы вы разрешили...
- Но я не разрешаю, - отрезала МакГонаголл, вставая и складывая бумаги в ящик стола. - Извините, Поттер, но это моё окончательное решение. И поторопитесь на следующий урок.
Беседа прошла почти что по Роулинг, реакция на неё Рона с Гермионой - тоже. Рон всячески обозвал деканшу, что вызвало жесточайшее раздражение Гермионы, а сама она ходила с видом "всё-это-к-лучшему".
Впрочем, совсем не по канону пошло кое-что другое. Я заметил, что с этого дня Лаванда стала по-особому относиться ко мне - и до меня вдруг дошло, почему она в каноне так преданно любила рыжего придурка.
Потому что однажды он посочувствовал её горю.
6.
Понятно, что я был раздосадован отказом МакГонаголл. Я ещё мог смириться с непарными носками, но проснуться, так и не побывав в Хогсмиде, было бы крайне обидно. Рон всё время бухтел, как ему жалко, что я не иду с ним. Гермиона буквально умирала от сострадания ко мне.
Несмотря на все свои недостатки, рыжий считал меня другом и искренне переживал из-за моих неудач, если те касались чего-то ценного и для него самого. К примеру, когда Снейп ставил мне очередного "тролля", это была фигня, дело житейское, но запрет на мои прогулки в Хогсмид Рон принимал очень близко к сердцу. Он даже вспомнил про мантию-невидимку и посоветовал мне воспользоваться ею. Я и сам про неё не забыл, но зачёл рыжему заботу.