Второй же согнулся, все еще прижимая ладонь к лицу и крича:
— Сука! Сука! Тварь! Паскуда! Ты глаз мне резанул, обмудок! Да я тебя сам порешаю! На куски порву!
Это заставляет меня немного довольно улыбнуться. Наконец-то хоть что-то смог сделать этим чертовым активированным.
— Я не кидал его! Меня заставили!
— Заткнись, — тихо говорит мужик с ножом.
— Мой гла-а-а-а-аз!
— Они ворвались в мой дом, отобрали деньги и товар для Павла, заставили на них раб…
Мужик не дал договорить, мне в последнее время вообще не дают закончить ни одну мысль. Такое ощущение, что в Империи никто не умеет слушать, а может быть из меня рассказчик плохой.
Хреново.
Мне всегда казалось, что я интересный парень, который может поддержать беседу, но когда ты видишь, как кто-то замахивается на тебя с ножом, то начинаешь думать немного иначе. Ведь это самый очевидный намек…
Удар быстрый, стремительный и смертоносный.
Я попытался отскочить в сторону, но ноги подкосились предательски. Лезвие с завидной легкостью вошло в мою ключицу с тихим хрустом.
Крик сорвался с моих губ.
Страх наполнил меня вновь, он и не уходил никуда, лишь притаился, сжавшись от света надежды, когда мне удалось освободиться из удушающей хватки того мужика. Но сейчас, ощутив холодную сталь в своем плече, распространяющийся жар и боль по всему телу, я вдруг ясно осознал, что умру.
В панике, крича и плача от боли, я кое как поднялся на ноги, и попытался удрать оттуда побыстрее. От былой смелости и решимости не осталось и следа.
Да и плевать.
Когда твоей жизни угрожает реальная смерть, а не угрозы, хочется сделать все, лишь бы выжить.
Стирая ладони в кровь об асфальт, чувствуя, как осколки битых бутылок впиваются в кожу рук, я попытался сорваться с места.
— Куда собрался, сучонок?
Меня опять схватили. Сначала за ногу, а затем подтянули за шиворот ближе и чуть выше.
В панике начинаю пинаться ногами куда-то назад, руками машу, пытаясь достать острым обломком лезвия своего обидчика.
Не выходит.
— Да угомонись ты, ублюдок! — зло рычат за моей спиной.
Боль пронизывает плечо.
Повернув голову, вижу, что чья-то рука ухватилась за рукоять торчащего в моем плече кинжала и тянет его вверх.
Больно.
— Отпусти меня! Помогите! Кто-нибудь!
Кричу из последних сил, смотря на то, как по освещенной улице проходят люди. Смотрят испуганно и настороженно в нашу сторону, а затем встречаясь со мной взглядом, испуганно убегают.
Раздается звук милицейской сирены.
Наконец-то!
Кто-то вызвал милицию увидев нечто подобное в переулке.
За столь короткое время, за которое я успел испытывать страх, ярость, радость от мимолетной и незначительной победы, мне довелось ощутить надежду.
Все это прекратится! Сейчас меня бросят и убегут, а милиция вызовет скорую помощь. Меня вылечат, и я не умру…
— Мусора? — спрашивает держащийся за глаз мужик, выходя перед мной.
— Хер его знает, этот придурок вопит так, что весь район на уши поднял!
Клинок резко вынимают из моего плеча, от чего я вскрикиваю, чуть не теряя сознание. Блин, даже вырубиться не могу. Так бы хоть закончилось все быстрее.
— Что делаем? Кончаем его?
— Нет, погоди, Павел просил немного помучить его!
— И что нам делать? Не при мусорах же…
— Успокойся, все на мази будет!
Меня с силой ударили спиной об стену перед этим развернув лицом к переулку. Вновь схватили за горло, но уже не сжимали, давая возможность дышать, лишь удерживали, чтобы не посмел вырваться.
Я попытался ударить обломком, но его выбили так легко, что даже обидно стало, когда провожал взглядом блеснувшее в темноте лезвие клинка.
— Да что я вам сделал?! Я не виноват! — кричу от безысходности.
Обида накапливается, заворачивается в ком.
Почему это со мной происходит? За что? Я же и так жил, никого не трогая! Так почему?! Я ведь не виноват!
Как же я устал от подобного!
Почему ко мне все лезут вечно? Почему так и хотят испортить жизнь?
Будь у меня активировано ядро, я бы…
— Так, и чего тут у нас происходит? — с другого конца переулка остановился милицейский “Москвич”.
Двери не открылись, лишь окно слегка опустилось, давая возможность милиционеру высунуть наружу голову и впериться в мужиком держащих меня. Усатый щекастый мужичок, с прищуром воззрился на всех нас оценивая ситуацию.
Почему он не помогает мне?
Пусть достанет меч и порубит их! Меня же сейчас убьют?
Кровь стекает по моей руке из открытой раны и падает на грязный асфальт под ногами.
— А, да ничего, одному пареньку объясняем, как нельзя делать! — кричит мужик, держащий меня.