Сколько нам еще здесь торчать? Когда эвакуация или отступление?
Почему даже сейчас, я чувствую, что делаю что-то не так? Пустота внутри меня нарастает, требует что-то сделать, но я не знаю что.
Или…
— Стой, ты куда? — раздается мне вслед.
Цепкая рука девушки попыталась ухватить меня за штаны, я ощутил, как ее пальцы царапнули ткань, но не смогли удержать.
Перемахнув через край воронки, я рванул с места направляясь к куполу.
Безумие!
Бежать сломя голову к тому месту, от которого нужно держаться подальше. Одно это, чуть не заставило меня остановиться и испуганно нырнуть в воронку по пути, где сидели двое молодых парней, еще кадеты. Их взгляды проводили меня, и в глазах читался лишь один немой вопрос: “Он идиот?”.
Да, видимо, я на самом деле самый последний идиот, который влекомый отчаяньем из-за хреновой жизни, решил рвануть вперед на встречу опасности.
Зачем?
Да хрен его знает!
Но пока бегу, чувствую, как мышцы наливаются силой, сердце стучит возбужденно, а голова очищается от всех дурных мыслей. Чувство похоже на то, когда после школы с последнего урока бежишь домой, предвкушая отдых и веселье.
Я спятил?
Думаю да, но мне сейчас так хорошо!
Пустота внутри меня впервые не причиняет дискомфорта, не рычит, словно голодный зверь требуя наполнить ее хоть чем-то — она одобрительно мурлычит.
— Да остановись ты, придурок!
Меня хватают за руку и с силой останавливают. Удивленно повернув голову, вижу, как Белка пропахав подошвами ботинок грязь под ногами, смотрит на меня злым взглядом.
— Отпусти! — пытаюсь освободить свою руку.
Девушка на сей раз цепко вонзила свои пальцы в мою руку, да так, что она мигом онемела, когда защитные пластины наручей прижались к коже вместе с тканью.
— Ты чего творишь?! Совсем спятил?
Глаза Белки расширены от удивление и ужаса.
— Нет! — кричу ей в ответ, только сейчас понимая, что почему-то вокруг стало очень шумно.
Гул нарастает заставляя нас кричать друг на друга, чтобы хоть что-то услышать.
— Не дури, Арти! Это того не стоит!
— Чего не стоит?!
Гул становится все сильнее, настолько, что даже слова Белки мне удается с трудом расслышать. Вокруг почему-то все начинает мерцать и светиться, словно улицы Петербурга, украшенные гирляндами на новый год.
— Прекрати гнаться за несбыточным, Арти…
Белка прошептала эти слова, но вот странность, я прекрасно расслышал их, словно она умудрилась запихнуть их внутрь моей пустой черепушки.
— Ты это о чем? — ничего не понимая спрашиваю я.
Но вместо этого, Белка улыбается, а затем отпускает мою руку, делает шаг вперед и легонько толкает меня в грудь.
Легонько…
Мое тело начало заваливаться, а я, потеряв точку опоры беспомощно машу руками, пытаясь ухватиться за воздух, а затем…
Меня всего обволакивает чем-то холодным, липким, проникающим повсюду. Вокруг ничего нет, только сверху виднеется темное небо, задернутое непонятной рябью.
Что происходит?
Куда все делось?
Я медленно опускаюсь все ниже, пока не понимаю, что начинаю тонуть под весом собственной экипировки. Ботинки медленно касаются дна, и я отталкиваюсь от него заставляя тело устремиться вверх сквозь воду.
Откуда она вообще? Я же только говорил с Белкой на том поле…
Ничего не понимаю.
Легкие сводит от нехватки воздуха, хочется раскрыть рот, но я подавляю это желание моего глупого мозга.
Захлебнусь же, идиот!
Гребу руками устремляясь вверх, пока моя голова не вырывается из водного плена, а я, отплевываясь делаю жадный вздох.
Как я оказался здесь?
Вокруг ничего нет, только вода и виднеющийся берег. Не так далеко он от меня, всего пару метров, виднеется деревянный кривой причал. К нему я и плыву, чувствуя, как тело сводит судорогой от холодной воды.
Выбравшись и перевалившись через край, позволяю себе лечь на деревянный настил и отдышаться. Холодно, ветер нещадно вгрызается в мокрую плоть, но…
— Охренеть!
Вырвавшийся возглас удивления тонет, как я недавно, в пространстве сорвавшись с моих посиневших губ, пока я смотрю наверх видя над собой уже не темное ночное небо, а поверхность яркого купола из эфира.
Да что за хрень творится?!
Хватаю рацию, и нажав кнопку связи кричу в нее:
— Белка! Белка, прием! Это Арти…
Ничего, в ответ только тихий скрип радиоволн, и это на всех каналах.
Убираю рацию в нагрудный карман, едва сдерживая себя от желания метнуть бесполезный кусок пластика куда-то подальше. Останавливает только то, что меня за это заставят драить сортиры собственным языком, и лишат всяческих премий.