На соседней поляне загорали. Там, прямо на траве, возлежал дородный мужчина в трусиках строгого покроя. Чувствовалось, что загорает он с недавних пор, но яростно: кожа его была воспаленно-розового цвета.
Глядя на него, директор почему-то забеспокоился и подошел поближе, всматриваясь и пытаясь понять причину своей тревоги.
Во-первых, загорающего мужчину он откуда-то знал. Но причиной было не это. Причиной была неуловимая нелепость происходящего.
Крупное волевое лицо, твердый, определенных очертаний рот, упрямый, с ямкой, подбородок… Такого человека легко представить за обширным столом перед вогнутой стеной из телеэкранов. Человек с таким лицом должен руководить, направлять, держать на своих плечах сферы и отрасли.
Воспаленно-розовый ответственный работник на нежно-зеленой траве посреди рабочего дня – воля ваша, а было в этой картине что-то сюрреалистическое.
Директор неосторожно зацепил тенью лицо лежащего. Воспаленно-розовое веко вздернулось, и на генерального директора уставился свирепый голубой начальственный глаз.
– Я загораю, – низко, с хрипотцой сообщил лежащий.
– Простите? – удивился директор.
– Вы же хотели спросить, что я тут делаю? Я загораю.
– Да я, знаете ли, понял, – несколько обескураженно сказал директор. – Я, собственно, хотел спросить: не вас ли я видел на Арчединском симпозиуме пять лет назад?
Свирепый голубой глаз критически и с каким-то сожалением окинул директора.
– Очень может быть…
Да-да! И голос тоже! Именно таким голосом осведомляются о причинах небывало высокого процента брака. Или, скажем, о причинах непосещения зрителями городского театра, если товарищ руководит не в производственной сфере, а именно в культурной… Целую вечность генеральный директор не беседовал с собратьями по штурвалу. Проклятые телеэкраны отсекли их друг от друга, наглухо заперев каждого в своем рабочем кабинете.
– Вы, как я понимаю, тоже здесь… руководите? – попытался наладить разговор генеральный директор.
– Руководил, – последовал ответ.
«Ах вот оно что…» – подумал директор и ровным голосом, будто ничего существенного сказано не было, продолжал:
– И чем же вы руководили?
– Телевизорами.
Шутка была тонкой, и кто, как не директор, мог оценить ее в полной мере!
– Да, действительно… – вежливо посмеявшись, сказал он. – Экраны, люди на экранах… И ни с кем из них в жизни не встречаешься, филиалы-то – по двум континентам разбросаны… Иной раз глядишь в телевизор и гадаешь: есть на самом деле эти люди, нет их?..
– Нет их, – бросил лежащий, подставляя солнцу внутреннюю недостаточно воспаленную часть руки.
– Простите? – опять не понял директор.
– Я говорю: нет их! – рявкнул мужчина. Не вынес изумленного директорского взгляда и рывком сел. – Ну что вы уставились? Людей, которыми вы руководите, нет. И никогда не было. Повторить?
Директор все еще молчал. Мужчина шумно хмыкнул и снова растянулся на траве.
– Я вижу, вы от меня не отвяжетесь, – проворчал он.
– Не отвяжусь, – тихо подтвердил директор. – Теперь не отвяжусь.
Мужчина посопел.
– С самого начала, что ли? – недовольно спросил он.
– Давайте с самого начала…
В светлых солнечных кронах журчал ветер.
– Лет семь назад, если помните, – не пожелав даже разжать зубы, заговорил незнакомец, – в верхах в очередной раз подняли вопрос: что мешает работе сферы управления… – Он сделал паузу и, преодолев отвращение, продолжал: – Привлекли специалистов, построили какой-то там сверхкомпьютер… Понатыкали кругом датчиков, телекамер…
– Послушайте! – не выдержал директор. – История с компьютерщиками мне известна! Но вы перед этим сказали, что якобы…
– А какого дьявола спрашиваете, раз известна? – вспылил лежащий. – Давайте тогда сами рассказывайте!
– Но позвольте…
– Давайте-давайте! – потребовал воспаленный незнакомец. – Так что выяснили специалисты?
– Да ничего нового! – в свою очередь раздражаясь, ответил директор. – Доказали, что часть управленческого аппарата – балласт! От балласта избавились…
– Как?
– Что «как»?
– Как избавились?
– Н-ну… ненужных руководителей отстранили, нужных оставили…
– Вас, например?
– Меня, например!
– Так, – сказал лежащий. – Замечательно. И многих, по-вашему, отстранили?
– Да чуть ли не половину… Но я не понимаю…
Директор опять не закончил, потому что лежащий всхохотнул мефистофельски.
– Ну, вы оптимист! – заметил он. – Половину… Это надо же!
– Послушайте! – сказал директор. – Как вы со мной разговариваете! Я вам что, мальчишка? Или подчиненный?… Ну, не половину, ну, три четверти – какая разница!
– Разница? – прорычал лежащий, снова уставя на генерального директора свирепый голубой глаз. – Я, кажется, переоценил вашу сообразительность… Вы что, не понимаете, что это такое – три четверти управленческого аппарата? Если они все разом почувствуют, что под ними качнулись кресла!.. Как вы их отстраните? Куда вы их отстраните? Да они вас самого в два счета отстранят! Объединятся и отстранят!..