- Здравствуйте, мсье Виктор, - приветливо сказала хозяйка квартиры, входите. Жаклин скоро придет. А меня зовут Иветт.
Меня сразу же провели в гостиную, мебель которой состояла из большого письменного стола, нескольких глубоких кресел и множества книжных шкафов со стеклянными дверцами. В глаза бросились красные с золотом этзелевские тома с произведениями Жюля Верна. Изображение маяка на верху корешка обложки свидетельствовало, что это были самые первые издания великого фантаста.
- У вас что, все первые издания Жюля Верна? - не удержался я от вопроса.
- Все, - улыбаясь, ответила хозяйка. - Это муж собрал полную коллекцию. Он большой поклонник и знаток Жюля Верна. Я иногда поддразниваю его: говорю, что возьму какой-нибудь том и сменяю на новый автомобиль. Некоторые тома первого издания Верна очень дорогие - стоят почти столько же, сколько и автомобиль... Присаживайтесь! Что вы хотите? Виски, мартини, вино, коньяк, пепси-колу, кофе?
- Прекрасный способ испытать молодого человека! - рассмеялся я. Заодно всегда можно определить, алкоголик он или наркоман. Если можно, чаю!
- Ну, что вы! - обезоруживающе улыбнулась хозяйка. - В наше время, к сожалению, мужчин, совсем не употребляющих спиртное, очень мало, а кофе и чай, вы правы, сильные стимуляторы. Знаете, во времена Великой Французской революции решили испытать, что быстрее убивает человека: чай или кофе. Двух приговоренных к смерти узников Бастилии стали поить каждый день одного четырьмя большими чашками чая, а другого четырьмя большими чашками кофе. Тот, который пил чай, дожил до семидесяти шести лет, а тот, кто пил кофе, - до восьмидесяти двух лет. Врач, наблюдавший за ними, и не пивший ни чая, ни кофе, умер в возрасте шестидесяти двух лет...
- Поучительная история, мадам. Но все же, с вашего разрешения, я буду настаивать на чашке чаю. И, если можно, липтонский <Эрл Грей>. Я люблю привкус бергамотова масла, которое добавляется в этот чай. Грей, конечно, и не подозревал, что обессмертит свое имя, когда вывозил эту чайную смесь из Китая.
- Что ж, Виктор, в вашем возрасте еще все возможно. В том числе пить <Эрл Грей> или обессмертить свое имя. Позднее вы поймете, что не только тяга к славе, но даже этот сорт чая действует на сердце... За все удовольствия приходится расплачиваться. К тому же, боюсь, что теперь вместо плодов бергамота применяют химическую эссенцию. Но ваша просьба будет удовлетворена. Мой муж большой знаток чая, и у него на кухне специальный шкаф для хранения разных сортов этого напитка. Коллекция весьма обширная, начиная от японского жасминного и кончая индийским шоколадным. <Эрл Грей> у него, конечно, имеется. Вообще мой супруг коллекционер. Коллекционер редких книг, сортов чая, некоторых монет и других предметов, не очень нужных для хозяйства, но, видимо, необходимых для его души.
Отворилась дверь, и вошла Жаклин.
- Здравствуйте все! - широко улыбнулась она. - Мама, как тебе понравился этот молодой человек?
- По-моему, нормальный, - осторожно ответила мадам Иветт.
- Нормальный! Ловлю тебя на слове, мама. Этот нормальный человек имеет вполне нормальные (и серьезные) планы стать твоим нормальным зятем. И лично я отношусь к этим планам вполне нормально. Надеюсь, ты тоже отнесешься ко всему этому нормально?
Это было неожиданным не только для мадам Иветт, но и для меня самого. До сих пор Жаклин никогда не позволяла себе шутить, да и вообще говорить на темы нашего супружества. Моя возможная будущая теща побледнела и испуганно-вопросительно посмотрела в мою сторону. Потом, немного придя в себя, сказала, стараясь выразить ироничность к происходящему:
- Извините, Виктор! Для нашей дочери относиться с нормальной благосклонностью к молодым людям не является нормальным. Поэтому ее заявление следует рассматривать как не вполне нормальный для нее юмор или... как нормальную любовь. Последнее будет абсолютно ненормальным состоянием нашей дочери.
- Браво, мадам Иветт! - не выдержал я. - Чувствую, в семействе, которое может стать для меня родным, недостаток юмора вряд ли будет ощущаться!
Но тут мадам Иветт не выдержала и обняла дочь.
- Жаклин, это серьезно?
- Ты знаешь, мама, Виктор по-настоящему хороший парень, и лучшего зятя тебе не найти. Но главное - пока его не было, я поняла, что не могу без него... - И уже обращаясь ко мне: - Надеюсь, Виктор, ты не разлюбил меня, путешествуя по разным далеким странам? А то ведь современные девушки перед свадьбой совсем не спрашивают о согласии у своих будущих мужей.
Мне уже давно все было ясно. Просто мне крупно повезло. Я попал в очень хорошую, добрую семью людей, искренне любящих друг друга и скрывающих свои взаимные трогательные чувства за легкой, ставшей уже привычной иронией.
- Милые мои женщины, - обратился я к Жаклин и Иветт. - Не надо больше изощряться в остроумии. Не сочтите мои слова за глупую самонадеянность, мадам Иветт, но думаю, что вы получите зятя с хорошим характером. В вашу дочь я влюбился с первого взгляда и в тот же момент был готов предложить ей руку и сердце. Лучшую тещу, пожалуй, тоже грех искать. И знаете, не будет у нас с вами никаких современных семейных коллизий через двадцать, тридцать, сорок...
- Пятьдесят, шестьдесят, сто лет! - перебила меня Жаклин.
- Ну что ж, поверим этому самонадеянному заявлению на ближайшие двадцать лет, - улыбаясь, сказала мадам Иветт. Испуг в ее глазах, кажется, прошел.
Остаток вечера мы провели как задушевные старые друзья. У мадам Иветт были те же качества, что и у ее дочери: никакой искусственности, благожелательное, доброе отношение к собеседнику и простота общения, которая быстро создала такую атмосферу, как будто я уже много лет был завсегдатаем этого дома.
Потом мадам Иветт ушла.
Жаклин тут же подошла ко мне и, положив руки на плечи, посмотрела в глаза с грустной улыбкой.
- Я и сама не знаю, Виктор, как все это вырвалось у меня. Наверное, твое отсутствие обострило все мои чувства. Ты ведь не шокирован моими речами?
- Я готов слушать их бесконечно. Моего отношения к тебе я не скрывал с нашей первой встречи, только старался не приставать с сантиментами.
- И правильно сделал. Интуитивно ты избрал самый верный и единственный путь. Теперь уже ясно, что только ты и никто другой...
Она подошла ко мне и смело первая обняла меня, неумело поцеловав в губы. От нее чуть-чуть веяло тонкими духами. Нежная белокурая богиня. От волнения у меня закружилась голова.
- Ты знаешь, Жаклин, я не выношу сентиментальности. Я не выношу также, когда люди дают или требуют обещания верности в любви. Это пошло. Но ты для меня будешь всегда самой любимой, единственной женщиной. И я никогда не смогу сравнить тебя ни с кем другим на свете. И у нас будут хорошие, умные и очень добрые дети.
Моя невеста вдруг покраснела. А так как блондинки с нежной кожей краснеют очень сильно, то лицо ее стало пунцовым.
- Ничего, моя хорошая, не смущайся. Когда назначим свадьбу?
- Виктор, мой отец вернется из Чехословакии через четыре-пять месяцев. Я его очень люблю. Может быть, даже больше, чем маму. Давай отпразднуем свадьбу, как только он вернется.
- Согласен, хотя ждать пять месяцев - так тяжело...
- Ничего. Вдвоем мы с тобой справимся и не с такими трудностями. Ты знаешь, я очень старомодная, Виктор. Я, например, не понимаю, как можно выходить замуж дважды. Это все родители мои виноваты. Особенно отец. Он всегда очень любил маму и до сих пор ее обожает. И подает мне пример мужской любви и верности, какой нынче уже не встретишь. Отец тебе понравится. У вас много общего - ты не обижайся, но ты мне сразу приглянулся потому, что я заметила в тебе черты сходные с чертами моего отца.
На другой день я и Жаклин вернулись в Солонь. Мы настолько оба сияли, что скрывать от окружающих наши чувства не имело никакого смысла, и мы официально объявили в <кают-компании>, что собираемся пожениться.
Последующие недели остались в моей памяти как какие-то очень счастливые мгновения. Правда, один эпизод выпадал из этого радостного круговорота. Случилось это через два дня после нашего возвращения в городок. Куртьё сообщил мне по миниатюрной рации, что просит быть у него в кабинете ровно через час. Когда через час я подошел к кабинету, то увидел входившую туда Мари.