И тут ему показалось, что солнце покатилось за горизонт с пугающей быстротой. Непорочность небес не омрачалась ни единым облачком, от земли не поднималось испарений, однако лес внезапно окутало необъяснимым сумраком, который наползал со всех сторон. В сумраке стволы деревьев причудливым образом искажались, а листва принимала неестественные и пугающие формы. Амвросию чудилось, что тишина вокруг подобна хрупкой оболочке, сквозь которую в любое мгновение прорвется грубое бормотание демонов, — так, нарушая гладкость речных вод, на поверхность всплывает омерзительный утопленный предмет.
С большим облегчением Амвросий вспомнил о придорожной таверне неподалеку, именуемой «Отрадой путника». Здесь, поскольку он преодолел чуть более половины пути, монах решил заночевать.
Спустя минуту показались огни. Благодать и золотистое сияние, исходившее от таверны, казалось, прогнали лесную тень, что его преследовала, и Амвросий вступил во двор с таким чувством, будто за ним гналась орда нежити.
Препоручив ослика заботам конюха, Амвросий вошел в таверну, где монаха с должным почтением к его сутане приветствовал обходительный крепыш, хозяин таверны. Получив уверения, что к его услугам все, чего он пожелает, Амвросий уселся за один из столов, где посетители ждали ужина.
Среди них Амвросий узнал бородатого всадника, который час назад обогнал его в лесу. Бородач сидел в стороне от прочих. Остальные посетители — парочка купцов, стряпчий и двое солдат — отнеслись к появлению монаха с должным уважением, но бородатый всадник этим не ограничился: он встал, подошел к Амвросию и принялся всячески его улещивать.
— Не хотите ли составить мне компанию, господин монах? — спросил он хриплым и вкрадчивым голосом, который, как и волчий профиль, показался Амвросию смутно знакомым, хотя и решительно неопознаваемым. — Сеньор де Эмо из Турени, к вашим услугам, — продолжил тот. — Вероятно, мы путешествуем по одной дороге и в одном направлении. Я направляюсь в кафедральный город Вион. А вы?
Несмотря на смутное беспокойство и легкую подозрительность, Амвросий не решился отклонить приглашение. Он ответил, что действительно едет в Вион. Новый знакомец ему не понравился — свет свечей в узких щелках глаз этого бородача отражался коварным блеском, а в манерах было что-то приторное, если не сказать льстивое. Однако это был не повод отказывать ему в любезности, тем более что приглашение, казалось, исходило от чистого сердца. И монах присоединился к новому знакомцу за отдельным столом.
— Я вижу, вы бенедиктинец, — заметил сеньор, разглядывая монаха со странной, скрытой иронией. — Я всегда относился с уважением к вашему славному и почтенному ордену. Могу я спросить, как ваше имя?
Амвросий со странной неохотой ответил на вопрос.
— Итак, брат Амвросий, — сказал сеньор, — пока мы ждем ужина, предлагаю выпить красного аверуанского вина за ваше здоровье и процветание ордена бенедиктинцев. Нет ничего лучше, чем пригубить вина после долгого пути, а равно и перед, а не только после хорошей трапезы.
Амвросий против воли согласился. С каждой минутой его необъяснимая неприязнь к новому знакомцу росла. Ему казалось, он различает в этом приторном урчании скрытую угрозу, а в глазах под полуприкрытыми веками притаилась злоба. Все это время монаха терзали смутные воспоминания. Не встречал ли он своего собеседника все-таки в Ксиме? Не был ли самозваный сеньор приспешником Азедарака?
Тот, пока суд да дело, заказал вино, не погнушавшись встать из-за стола, чтобы переговорить с хозяином таверны, и настояв на том, чтобы самолично спуститься в погреб. Амвросий заметил, какое почтение другие посетители таверны выказывали его собутыльнику, обращаясь к этому последнему по имени, и немного приободрился. А когда трактирщик в сопровождении сеньора де Эмо вернулся с двумя глиняными кувшинами, монаху практически удалось выбросить смутные страхи и подозрения из головы.
На столе появились два больших кубка, и сеньор де Эмо немедленно их наполнил. Амвросию почудилось, что в одном из кубков уже плескалась какая-то алая жидкость, но в смутном свете свечей поручиться он был не готов и решил не поднимать шум.
— Два бесподобных винтажа, — сказал сеньор де Эмо, показывая на кувшины. — Эти вина столь превосходны, что я решительно не способен выбрать между ними, — впрочем, возможно, брат Амвросий, ваш тонкий вкус позволит вам вынести объективное суждение, вино какого урожая следует признать лучшим.