Зеленая жидкость казалась прохладной и почти бесцветной при свете луны. Мориамис вылила ее в маленькую чашу и подала Амвросию.
— Ты ручаешься, что отмерила точно? — спросил монах. — Ручаешься, что я сумею вернуться в таверну примерно тогда, когда ее покинул?
— Да, — ответила Мориамис, — зелье надежное. Но постой, я принесла с собой и другую склянку. Возьми ее — кто знает, может быть, ты еще захочешь возвратиться ко мне.
Амвросий взял красную склянку и спрятал под рясу рядом с древним гиперборейским руководством по колдовству. Затем, уместным манером простившись с Мориамис, решительно осушил содержимое пузырька.
Поляна, залитая лунным светом, серый алтарь, Мориамис — все исчезло в вихре пламени и теней. Амвросию показалось, что целую вечность он парил в фантасмагорической бездне, среди подвижных и исчезающих форм, рождающихся и рушащихся непостижимых миров.
В конце концов он оказался в таверне и сидел, как ему показалось, за тем же столом, за которым сиживал с сеньором де Эмо. Стоял ясный день, таверна была полна народу, среди которого Амвросий тщетно искал румяную физиономию владельца или слуг и посетителей, которых видел в прошлый раз. Все лица были ему незнакомы, а мебель выглядела потертой и потемневшей от времени.
Заметив Амвросия, посетители таверны уставились на него с интересом и изумлением. Высокий мужчина с грустным взглядом и впалыми щеками быстро подошел и поклонился в манере, что свидетельствовала скорее о нескрываемом любопытстве, чем об уважении к сану.
— Чего желаете? — спросил он.
— Это таверна «Отрада путника»?
Трактирщик изумленно уставился на монаха:
— Нет, эта таверна называется «Мечта гурмана», и я содержу ее уже тридцать лет. Разве вы не видели вывеску? «Отрадой путника» таверна называлась во времена моего батюшки, но после его смерти название поменяли.
Амвросия охватил ужас.
— Когда я заходил сюда недавно, она называлась иначе, и владел ею другой человек! — вскричал он. — Веселый крепыш, ничуть не похожий на тебя!
— Это описание подходит моему отцу, — сказал трактирщик и посмотрел на монаха еще подозрительнее. — Он умер добрых три десятка лет назад, когда вы еще не родились.
Амвросий начал догадываться. Изумрудное зелье по ошибке или вследствие неправильно отмеренной дозы занесло его куда дальше в будущее, чем он рассчитывал!
— Я должен ехать в Вион, — сказал он потрясенно, еще не вполне осознав, что случилось. — У меня послание к архиепископу Клементу, и я не имею права задерживаться.
— Но Клемент умер еще раньше моего отца, — отвечал трактирщик. — Да откуда вы взялись, что об этом не слышали?
Он уже явно сомневался в здравом разуме собеседника. Посетители таверны, уловив обрывки странного разговора, сгрудились вокруг и принялись осыпать монаха шутливыми, а порой и непристойными вопросами.
— А что с епископом Азедараком? Он тоже умер? — в отчаянии вопросил Амвросий.
— Несомненно, вы говорите о святом Азедараке. Он пережил Клемента, но тоже умер и был канонизирован тридцать два года назад. Некоторые толкуют, что он не умер, но был живым вознесен на небеса, а его тело никогда не покоилось в огромной гробнице, которую возвели в Ксиме. Однако это, вероятно, не более чем легенда.
Амвросия захлестнули безутешная скорбь и смятение. Тем временем толпа вокруг него росла, и, несмотря на его монашескую сутану, посетители стали позволять себе грубые и оскорбительные замечания.
— Добрый брат повредился умом! — кричал кто-то.
— Перебрал аверуанского вина, — говорили другие.
— Какой сейчас год? — спросил монах.
— Тысяча двести тридцатый от Рождества Христова, — отвечал трактирщик, хихикая. — А вы думали какой?
— Я был здесь в тысяча сто семьдесят пятом, — признался Амвросий.
Его слова были встречены новым взрывом смешков и язвительных замечаний.
— Вас, молодой господин, тогда еще и в помине не было, — заметил трактирщик, а затем, словно что-то вспомнив, задумчиво промолвил: — Когда я был ребенком, отец рассказывал мне о молодом монахе примерно ваших лет, который однажды летним вечером тысяча сто семьдесят пятого года зашел в таверну и внезапно исчез после глотка красного вина. Кажется, его звали Амвросием. Наверное, вы и есть тот самый Амвросий, который вернулся из путешествия в никуда. — Он подмигнул монаху, и новая шутка пошла гулять по таверне, передаваясь из уст в уста.