Даже солнце изменило свое положение. Когда они с Сефорой подошли к торфянику, оно все еще стояло довольно низко слева от Ансельма. А сейчас, озаряя своими янтарными лучами лес, оно почти касалось горизонта справа.
Юноша вспомнил, как Сефора говорила ему, что она волшебница. Это поистине было подтверждением колдовства. Он взглянул на нее со странной нерешительностью и опасением.
— Не тревожься, — ободряюще улыбнулась Сефора. — Я же говорила тебе, что дольмен — это врата в мои владения. Теперь мы в стране, лежащей вне времени и пространства, в том смысле, в каком ты до сих пор их понимал. Даже времена года здесь другие. Но никакое колдовство тут ни при чем, кроме тайного знания древних великих друидов, владевших секретом этого скрытого царства и воздвигших этот огромный портал для перехода между мирами. Если устанешь от меня, можешь в любое время вернуться через эти врата. Но, надеюсь, это случится не слишком скоро.
Ансельм, хотя все еще недоумевающий, при этих словах вздохнул с облегчением. Он поспешил доказать, что надежда Сефоры небеспочвенна. Он уверял ее в этом столь долго и убедительно, что прежде, чем она снова отдышалась и смогла говорить, солнце зашло за горизонт.
— Воздух становится прохладным, — сказала она, прижимаясь к Ансельму и слегка дрожа. — Но отсюда рукой подать до моего дома.
Уже в сумерках они подошли к высокой круглой башне, возвышавшейся среди деревьев и поросших травой холмов.
— Давным-давно, — сказала Сефора, — на этом месте был огромный замок. Сейчас от него осталась одна башня, и я ее владелица, последняя в моем роду. Башня и эта земля вокруг носят имя Силер.
Высокие свечи тусклым светом озаряли помещение, стены которого были затянуты роскошными гобеленами со странными и непонятными рисунками. Дряхлые мертвенно-бледные слуги в старомодных одеждах сновали взад и вперед с бесшумностью призраков, поднося изысканные яства и вина в просторный зал, где расположились волшебница и ее гость. Вина обладали превосходным букетом и были выдержаны в течение неизмеримо долгих лет, а еда была приправлена диковинными пряностями, и Ансельм воздал угощению должное. Все происходящее напоминало ему какой-то немыслимый сон, и он принимал то, что его окружало, как воспринимает свое видение спящий, нимало не тревожась его странностью.
Крепкое вино ударило ему в голову, и все чувства его растворились в жарком забвении, но близость Сефоры пьянила куда сильнее любого вина.
Однако юноша слегка вздрогнул, когда в зал вбежал тот самый черный волк, что был утром на берегу пруда, и, как верный пес, принялся тереться о ноги хозяйки.
— Как видишь, он довольно смирный, — сказала та, бросая зверю куски мяса со своей тарелки. — Я частенько позволяю ему приходить в башню, а порой он сопровождает меня, когда я выхожу из Силера.
— Вид у него свирепый, — нерешительно заметил Ансельм.
Казалось, волк понял его слова, ибо немедленно оскалил на юношу зубастую пасть, хрипло и сверхъестественно низко зарычав. Красные огоньки вспыхнули в его угрюмых глазах, точно угли, раздуваемые чертями в глубинах преисподней.
— Уходи прочь, Малаки, — решительно скомандовала волшебница.
Волк повиновался и покинул зал, на прощание бросив злобный взгляд на Ансельма.
— Ты ему не понравился, — заметила Сефора. — Впрочем, это не слишком удивительно.
Ансельм, во власти вина и любви, не обратил внимания на ее последние слова и не спросил, что они значат.
Утро наступило слишком быстро, позолотив косыми солнечными лучами верхушки деревьев вокруг башни.
— Я ненадолго тебя оставлю, — объявила Сефора, после того как они закончили завтракать. — В последнее время я что-то совсем забросила магию. Кроме того, мне необходимо кое-что разузнать.
Грациозно склонившись, она поцеловала его ладони. Затем, на прощание одарив гостя улыбкой, чародейка удалилась в комнату на вершине башни, рядом с ее спальней. Здесь, сказала она Ансельму, хранились всякие снадобья, манускрипты и прочие принадлежности ее магии.
Пока ее не было, Ансельм решил выйти из замка и исследовать лес вокруг башни. Памятуя о черно-сизом волке, в чью кротость, несмотря на все заверения Сефоры, он совершенно не верил, юноша прихватил с собой дубину, которую вырезал накануне в зарослях у реки Исуаль.
Тропинки были повсюду, и каждая вела в какое-нибудь очаровательное местечко. Силер был поистине волшебной землей. Восхищенный дивным золотистым светом и ветром, источавшим свежий аромат весенних цветов, Ансельм переходил от одной опушки к другой.