Они стояли по щиколотку в опавшей листве, и спутник Андрея растерянно озирался. Потом его внимание привлекла асфальтовая дорожка, что виднелась среди деревьев. Там торчала скамейка, и на ней сидела хрупкая девушка. Она обернулась, словно что-то услышав, и стало понятно, что это Инга. Парень, узнав ее, замахал руками и попытался окликнуть, но резкий ветер поднял с земли целый ворох кленовых листьев, и они закружились, словно метель, скрывая тоненькую фигурку. А когда этот вихрь улегся, скамейка была пуста. Парень потряс головой, пытаясь вспомнить, что он только что видел, а листья, устилающие асфальт, съеживались и теряли золотисто-красный оттенок. И когда на гниющий скелет скамейки опустились первые сухие снежинки, Андрей разорвал контакт.
Снова осознав себя на лестничной клетке, он посмотрел на парня, который стоял, тяжело дыша и опершись спиной о стену. Узор на его руке, кажется, слегка потускнел. Андрей потряс собеседника за плечо.
— Ау, земляк, слышишь меня?
— А? Чего?
— Все нормально? Ты на ногах еле держишься.
— Блин, башка кружится… и тошнит…
— Может, водка паленая?
— Наверно… А что мы тут?..
— Ты вроде за сигаретами вышел. А мне уже домой надо.
— Да, мне тоже, по ходу…
— Ну, как знаешь. Пиджак только не забудь.
Обладатель желтой «татуировки» неуверенно зашагал по ступенькам, а Андрей постоял еще с полминуты, пока его собственный узор не перестал мерцать. Голова была ясной, хмель практически испарился. Надо же, какой побочный эффект от копания в чужих мозгах… Он подумал, что, по идее, должен сейчас испытывать угрызения совести, но ничего подобного не было. А что он такого сделал, в конце концов? Инга только спасибо скажет. Пора уже, кстати, и возвращаться, а то бросил девушку в одиночестве…
Она лежала посреди комнаты на полу.
Скрючилась в положении эмбриона и тихо постанывала — словно от мучительной боли. Он бухнулся на колени и легонько потормошил ее за плечо:
— Инга! Инга! Что с тобой?..
Она с трудом разлепила губы:
— Андрей… У нас в кухне, в шкафчике… Принеси…
— Что, что принести?!
— На руку надеть… Ты увидишь…
Он вскочил и, пулей пронесшись по коридору, влетел в квартиру к девчонкам. В комнате дым стоял коромыслом, орали колонки, и слышались пьяные голоса. Кухня была пуста. Андрей открыл шкафчик и сразу увидел нечто вроде манжеты от аппарата, которым измеряют давление. Схватив ее, он выскочил вон.
— Дальше что?
— Надень мне… Чтобы узор закрыла…
Инга протянула левую руку. Он кое-как насадил манжету ей на предплечье. Внутренняя поверхность у этой штуковины была покрыта щетинками — мягкими и короткими, не больше двух миллиметров. И еще был горьковатый запах, словно в комнату вдруг залетел ветерок с холмов, поросших степной полынью.
Оказавшись поверх узора, «нарукавник» заметно съежился и плотно прижался к коже. Инга тоненько всхлипнула, зажмурилась и на несколько секунд замерла. Потом открыла глаза и слабо улыбнулась Андрею.
— Что, испугался?
— А ты как думаешь?..
Он осторожно поднял ее с пола и переложил на диван.
— Инга, — сказал он, присев рядом с ней, — признайся честно — ты сколько весишь? Сорок хоть наберется? Сквозняком тебя не сдувает?
Она захихикала:
— Не скажу…
— Ну, елки… Тайна двух океанов…
— Андрей, — сказала она, — ты лучше меня домой отнеси, сама я не доползу. А то я засну минут через десять и спать буду долго — может, целые сутки…
— Никуда ты не пойдешь. В смысле, никуда я не понесу. Спи здесь, хоть до конца недели. А я, вон, кресло раздвину.
— Смотри, не жалуйся потом…
— Ты лучше скажи, что мы тебе сейчас нацепили? И что вообще с тобой было?
— Со мной случается иногда…
…Когда Инга наотрез отказалась отправляться в «питомник», строгая дамочка из непонятной конторы, пришедшая ее агитировать, вздохнула даже, кажется, с некоторым сочувствием. И объяснила, что в жизни не все так просто. Да, узор еще не является приговором. То есть, если, к примеру, рисунок синий, то это еще не значит, что его обладатель не может стать хорошим ученым. Может. Но для этого ему понадобится железная воля и выдающееся терпение, чтобы переломить свою собственную натуру. Такое случается крайне редко. Или, скажем, руководители высокого ранга не всегда имеют желтую «паутину». Бывает, что жизнь забрасывает на вершину людей, которые для этого приспособлены мало. Печальный пример тому — последний российский царь со скромной зеленой «татуировкой».