К концу последнего выходного я уже без стеснения хихикаю над его неловкими движениями и раскрасневшейся физиономией, выражающей легкий шок, кожей ощущаю долгие пристальные взгляды, и по телу проходит гудящий ток.
До поздней ночи сижу за учебником, но мысли ускользают к желтому уютному окну напротив, и приправленное восторгом ожидание чего-то нового и волшебного опьяняет. Я давно забыла, что такое радость, но сейчас словно вернулась в раннее детство — во времена, когда можешь видеть красоту в мелочах, искренне веселиться и творить настоящие чудеса.
Маме названивает отец, ее напряженный голос звенит в гостиной, но даже это обстоятельство не выбивает меня из равновесия — я засеяла клумбы семенами экзотических цветов, прополола газон, полила пережившие морозную зиму туи и теперь засыпаю без задних ног, но с полной уверенностью, что завтра в школе все будет по-другому. Мы с Ваней видели друг друга уставшими, потными и испачканными в грязи, обменивались флюидами поддержки и не сдерживали улыбки, значит, настала пора окончательно зарыть топор войны.
Зевая и изгоняя из мутной головы недосмотренные сны, выбираюсь из душа, пробуксовывая махровыми носками по скользкому ламинату, спешу в комнату, но мама настойчиво скребется в дверь и, сделав ужасные глаза, протягивает мне свой телефон.
— Лер, это папа, — шепчет она. — Хочет поговорить. Только, пожалуйста, следи за языком.
Кошусь на часы: семь ноль-ноль. Значит, чел, внезапно включивший режим заботливого родителя, спать еще не ложился…
— Привет, пап! — сажусь на кровать и крепко обнимаю подушку. — Рада тебя слышать!
— Ну, чего там, Валерка, чем порадуешь? — отец гнусит и шмыгает носом, и худшие опасения подтверждаются: он в стельку пьян.
— Все выходные была дома, привела в порядок палисадник. Собираюсь на уроки, сегодня попрошу историчку задать мне какой-нибудь исследовательский проект! — бодро рапортую я, но мою пламенную речь перебивает пыхтение и издевательский смешок:
— Это какой такой проект, Валер? Текст из интернета на три страницы, что ли? Вообще не варик. Забыла, о чем мы договаривались? Давай так: чтобы была занята, как Золушка, и с пацанами не болталась. И чтобы в поселке о нас не судачили. И чтобы мать на тебя не жаловалась! Иначе карманных денег лишу, поняла? — Он заводится, опять обзывает меня пустым местом и бестолочью, и я клятвенно обещаю взяться за ум. Как всегда, после наездов он меняет гнев на милость и еще полчаса распинается о том, что в июле мы полетим в Турцию, прощается и даже говорит, что любит меня, но мои руки дрожат, а на глаза наворачиваются слезы.
— Хватит, не разводи сырость! — отрезает мама, и я молча отправляю телефон в ее карман.
Я бы крикнула ей в лицо, что они ко мне несправедливы — я ведь и так лучшая в школе, и все десять лет не сдаю позиций! Что иногда завидую Инге — дочке уборщицы, которой не надо высоко нести знамя своей притворно счастливой семейки и никого под себя подминать. И что в такие вот моменты я люто ненавижу их всех!..
Натягиваю короткое изумрудное платье из прошлогодней коллекции, хватаю сумку и мешок со спортивной формой и, не позавтракав, выбегаю из дома.
Жара закончилась вместе с праздниками — в небе над соснами клубятся ошметки серых туч, накрапывает мелкий дождь, хрипло каркают вороны, и я тут же каюсь, что не надела пальто. По телу гуляет странный нерв, жгучая обида отравляет кровь — впору лечь на асфальт и заорать во весь голос.
От соседского забора темной тенью отделяется хмурый Илюха; завидев его, я вдруг вспоминаю, что ни разу не созвонилась с ним и не отправила смс.
— Илюх, мне так жаль! — я подаюсь к нему навстречу, прижимаю к груди кулаки и умоляю: — Прости! Я все выхи вкалывала на участке, а вечером еле доносила себя до кровати…
— Волков, гляжу, тоже времени не терял? — он прячет руки в карманы брюк и сплевывает под ноги, и я напрягаюсь:
— Причем тут Волков?
— Да пофиг. Просто хотел напомнить, что не нуждаюсь в подачках. Пошли.
Он отворачивается и шаркает в двух метрах впереди, я в ужасе семеню за ним и пялюсь на ссутуленную спину. Но Рюмин не оглядывается, прибавляет шаг и, поравнявшись с Владом и Ринатом, шумно их приветствует и сворачивает к курилке.
Врываюсь в школу за пять минут до звонка, со всей дури отталкиваю с дороги тормознутую, будто нарочно идущую с черепашьей скоростью Ингу и буквально налетаю на чью-то широкую грудь. Поднимаю глаза и ахаю. Ваня…