— Советский Союз, верно? — спросил у меня Виталик, сидевший на переднем сиденье.
— С лёгким налётом старушки Европы, — ответил я.
Виталик вряд ли удивится такому сравнению с моей стороны. Ему известно, что я успел побывать за эти годы во Франции.
— Самая процветающая страна соцлагеря была. Сейчас гражданская война, распад и громадная инфляция. То, что может ожидать и нашу страну, — сделал вывод Казанов, поправляя косынку на руке.
За всё время, что прошло с аварии в джунглях, Виталик ничего дельного не рассказал о работе. Саню и вовсе отправил на сутки раньше из Конго в непризнанную ещё никем Республику Сербскую.
— Тебе нравится куртка? — спросил Казанов, повернувшись ко мне.
— Виталь, ты уж извини, но американская лётная куртка из номэкса — перебор, — ответил я, застёгивая карман.
— Фирма, же. Радуйся.
Возможно, меня уже объявили погибшим. Главное, чтобы эта новость не отразилась на здоровье родных.
— Я тебя понимаю, дружище. У меня тоже есть те, к кому я не могу пока вернуться, — ответил Казанов и отвернулся от меня.
При водителе не захотел Виталя открывать мне личную информацию. Я помню, что он был женат на сестре-близняшке жены Артёма Рыжова. Её Наташей зовут. С такой работой, как у Казанова сохранить семью сложно. Я даже не знаю, есть ли у него дети.
— Льубав немогуче омогучи, — тихо сказал Виталик на сербском.
— Любовь делает невозможное возможным, верно? — уточнил я правильный перевод фразы.
— Верно. А ты, Сергей, очень быстро учишь новый язык.
Такая себе суперсила. Но с изучением иностранных языков у меня и правда всё проходит очень быстро. За время, пока сидели в Конго в ожидании вылета, выучил несколько словесных конструкций.
Мы начали подниматься вверх по одной из просёлочных дорог. Скорость движения упала до минимальных значений. Даже на внедорожнике можно застрять в такой дождь на раскисшей дороге.
Не прошло и минуты, как мы свернули к расщелине и остановились. Кажется, сейчас мы рядом с одним из подземных командных пунктов бывшей Югославии. Эта страна была известна строительством таких укреплений ещё со времён монархии.
Выйдя из машины, мы направились к входу в бункер. После необходимой проверки, перед нами открылась большая металлическая дверь. Нас встретил высокого роста военный в камуфлированной форме, берете с эмблемой сербской армии и берцах. На поясе кобура с пистолетом.
Звание я не мог пока определить. Погон был закреплён на липучке над левым нагрудным карманом. Но гадать над званием мне не пришлось, поскольку этот военный представился, когда пожимал мне руку.
— Подполковник Предраг Тадич, — поздоровался он со мной, представившись на весьма неплохом русском.
Тадич был высокого роста, с карими глазами и выступающим вперёд подбородком.
— Сергий Радонич.
— Вижу, что имя сербское у вас уже есть, — улыбнулся Предраг, снял берет и повёл нас вниз.
Тадич оказался одним из сотрудников управления безопасности Генерального штаба сербской армии. Проще говоря — из военной разведки.
— Вито, извини. Кафу не будет, хоть и положено гостям предложить, — сказал Предраг, пока мы спускались по бетонным ступенькам.
— Эх, я бы ещё и чорбой бы отведал, — ответил ему Виталик, назвав разновидность густого сербского супа.
Спустившись по ступенькам на несколько метров, мы попали в хорошо освещённый коридор. Температура здесь была весьма комфортная. Немногочисленные обитатели данного места носили как гражданскую одежду, так и военную форму сербской армии.
— Такой бункер выдержит и ядерный взрыв, — шепнул я, заглянув в одно из бытовых помещений, где двое человек смотрели какой-то фильм под ночной кофе.
— С запасом строили, — ответил Тадич.
Со слов Виталика здесь есть локаторы кругового обзора, метеостанция, коммуникационный блок и другие службы.
Командный пункт расположен достаточно глубоко под землёй. Я сделал вывод, что входы замаскированы хорошо. Непосвящённый человек их не заметит.
— А что мы здесь делаем? — спросил я.
— У нас встреча. Надо сразу обговорить наши возможности и полномочия.
— Кстати, — резко повернулся к нам Предраг и взял небольшую паузу.
Что это было? Проверка наших нервов или реакции?
— Я слушаю, Педа, — ответил Тадичу Виталик, назвав его уменьшительную форму имени.
— Тот, кого ты оставил нам, ведёт себя спокойно. Мы знаем всех твоих ребят. А вот про лётчиков ты с нами не делишься информацией.