- Ты оборзел, курсант Родин? - продолжал играть на публику «картофельный нос». - Одевайся, и пойдём со мной к командиру эскадрильи. Кто у тебя?
- Подполковник Ребров.
- Третья «алкашная». Понятно тогда. Вечно вы своего командира подставляете. А ну дыхни на меня. Может ты уже успел потребить?
Насчёт «алкашной» звучало обидно. Да ещё и стоять в трусах и майке было уже некомфортно.
- Вы позволите, я пойду, оденусь? - сказал я, пытаясь пройти мимо этого человека.
- Дыхни, сказал, курсант! - воскликнул он, схватив меня за плечо.
Вот бы сейчас выкрутить его кисть и посмотреть, как он будет выкручиваться. А нельзя, офицер, всё-таки. Наверняка ещё и дипломированный. Надоел он! Освободиться как-то надо от его гнёта?
Вспомнил! Капитан Гнётов из первой эскадрильи. Старший лётчик-инструктор и редкостная мразь по рассказам других курсантов.
- Не буду я дышать. Я не употреблял, и не надо нашу эскадрилью называть «алкашной». Она, между прочим, по лётной подготовке впереди вашей и остальных. И прозвище «пьющая» ей не мешает. Ваша, первая эскадрилья, на месте под кодовым названием 21?
- А ты значит вспомнил кто я? Прекрасно. Собирайся и пошли к командиру твоему.
Со спины Гнётова показалась физиономия Валентиновича. Командир звена тут же нахмурил брови, видя подобную сцену.
- Идти не надо никуда, товарищи. Здесь я уже, - сказал он, выходя перед Гнётовым.
- Роман Валентинович, вот учу вашего курсанта манерам. Внешний вид заметил, какой у него?
- Григорий Максимыч, у вас других дел нет, как вот только моих курсантов за трусы ловить? - усмехнулся Новиков. - Родин, на высотку, а то простудишься... в каком-нибудь месте.
- Я с ним не закончил, Валентинович, - возразил Гнётов.
Сначала я немного застопорился, увидев меняющееся лицо Валентиновича. Он всем видом мне показывал, что недоволен моим торможением.
- Курсант Родин, шагом-марш на «высотку», - дал мне команду Новиков, и я не смел задерживаться ни на секунду.
Как-то эта беседа не сильно у меня отложилась в голове, поскольку сегодня предстояли ещё куча селекторов. На очереди был разговор у Доброва после ужина.
Состоялись эти переговоры в четырёхсторонем формате в кабинете командира. Он знал мою версию событий и материалы объективного контроля. Теперь же предстояло сделать выводы. Предварительные, конечно.
- Итак, что в итоге. Разрушение фонаря, разгерметизация, растрескивание смотрового щитка гермошлема курсанта, - продолжал Добров перечислять весь список бед, свалившихся на меня сегодня. - Частичный отказ радиосвязи, отказ курсового прибора и высотомера. Это в воздухе.
- Товарищ командир, сегодня курсант Родин полностью подтвердил поговорку «беда не приходит одна», - сказал Ребров, сидевший за столом напротив Доброва.
- Согласен. Ну и на закуску - обрыв тормозного парашюта и отказ тормозной системы. Ничего не пропустил, Сергей Сергеевич? - спросил он у меня.
- Никак нет, товарищ полковник.
- А всё-таки пропустил. Да, Иван Фёдорович? - обратился Добров к Швабрину.
- Посадка с аварийным остатком, - сказал Фёдорович.
Вот так номер! Швабрин очень рисковал, пытаясь мне помочь. Он же был не один в самолёте, и тем не менее пошёл на выручку. С моими приборами было бы сложно зайти на посадку, вот он и вызвался лидером ко мне.
- Ладно, со старшим лейтенантом Швабриным поговорим отдельно. Есть что добавить у командира эскадрильи? - спросил Добров у Реброва.
- Никак нет. Мы отдельно обсудим этот случай на полном разборе в эскадрильи. Действия обоих считаю правильными, товарищ командир, - сказал Вольфрамович, взглянув на нас.
- Да. По мне так главное, что все живы и здоровы. Самолётов, если что, нам промышленность ещё построит, если этот не починим. Оба свободны, отдыхать, - произнёс бодро командир и подошёл к нам, чтобы пожать руку каждому.
За дверями кабинета, мы перекинулись парой фраз с Фёдоровичем, пока ждали Реброва.
- Спасибо, Иван Фёдорович. Выручили, всё-таки, - начал я первым обсуждение.
- Не стоит. Это было нужно.
- Вы уж не обижайтесь, но ведь меня могли и «по командам с земли» завести на посадку. Возможно, не нужно было рисковать? - спросил я.
- Об этом в тот момент не думал. Может, и слишком было рискованно, однако все сели и хорошо...
Из кабинета командира выскочил Ребров, которого снова накрывала краснота. Пару секунд молчаливой сцены нам потребовалось понять, что он отправляет нас в свой кабинет. Здесь он продолжил молчать и только вопросительно смотрел на нас.
- Я не знаю, как так получается у меня, товарищ подполковник, - сказал я, и Ребров смиренно кивнул головой. Далее он начал сверлить взглядом Швабрина.