— Я полагаю, ты шутишь, отец?
— Не бойся! Конечно, шучу!
— Тогда давай все-таки говорить о серьезном.
— Ну, давай, коли припала тебе охота.
— Ты ведь слыхал, отец, что гостили в земле Тов купцы из Вавилона?
— Конечно, слыхал! Я к ним своих гаремных жен посылал. Они у этих справных и сытых торговцев всякие женские безделицы покупали. Помню, говорили мне потом мои чаровницы, мол, красиво в Вавилоне люди живут.
— Вот-вот! А знаешь ли, батюшка, почему купцы вавилонские такие справные и сытые?
— Может, и знаю. А уж тебе-то, конечно, это известно, коли ты с Авиталь встречаешься. Сплетничаете, небось, обо всем на свете!
— Мы не сплетничаем, а обсуждаем проблемы. Один из вавилонян, Кайван его имя, рассказал Авиталь, как богат и прекрасен город Вавилон, и причину назвал. А она мне передала.
— Слышал я про чудеса вавилонские, — сказал Наас, — навоевались их цари в свое время, награбили, теперь живут припеваючи — эко диво!
— Про то, что было, Кайван не упоминал. А сейчас жители Вавилона много трудятся и совсем не воюют — вот отгадка процветания их!
— Отчасти можно принять такую отгадку. Почему бы и нет? Известное дело — труд созидает, а меч разрушает!
— Полагаю, хотел бы ты, чтобы и наш Аммон процветал!
— Хотеть-то хотел бы, да разве с таким соседом, как Ифтах, обойдешься без меча? — риторически спросил Наас, — так и страну потерять недолго!
— А почему не попробовать договориться?
— А потому, что, верные указам своего Бога, иудеи, для которых мы есть презренные язычники, ни в жисть, слышишь ты — ни в жисть, не отступятся от умысла изгнать нас и присвоить себе нашу землю! Они ее Обетованной называют! А ты говоришь — попробовать договориться!
— Так ведь и мы, аммонитяне, на эту же самую землю притязаем!
— Мы другое дело. Мы тут жили вечно. И вот явились они, бездомные и нищие, из песков пустыни бесплодной. Со своим Богом пришли, со своими законами, и говорят нам, мол, убирайтесь, здесь все наше, а вашего ничего нет, и боги ваши не настоящие!
— Да ведь сотни лет с той поры минули, как явились они! Неужто время не вразумляет?
— Нет, сын! Ни века, ни тысячелетия не вразумят сердца человеков, какой народ ни возьми. Людям подавай войну, кровь, золото, женщин, а иудеям вдобавок и Земля Обетованная нужна позарез. Излюбленный гиладянами мудрец изрёк: “Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться!”
— И мы, аммонитяне, таковы?
— Конечно, таковы! До сих пор правоту сего мудреца никто не оспорил делом — одни лишь слова благомысленные!
— До сих пор никто не оспорил делом? Разве означает это, что и впредь нельзя оспорить? Прошлое будущему не указ!
— Миру поднебесному, может, и не указ, а в голове нашей превращается в указ! Скажи, отчего мы столь уверены, что завтра непременно солнце взойдет? Не оттого ли, что оно и вчера, и позавчера, и всегда по утрам восходило?
— Но ведь невоюющий Вавилон оспаривает слова того мудреца!
— Нет не оспаривает!
— Как же так?
— Погоди, проснется задремавшее ненароком зло в сердцах вавилонян, и снова они, сытые и довольные, воевать станут и скоренько обнищают! — с видом пророка возгласил Наас.
— Выходит, что люди воюют по одной причине — ради всяческих корыстей, а иудеи готовы головы сложить по другой причине — угождая Богу своему, так что ли? — недоуменно спросил Соби.
— Не совсем так. Думается мне, что иудеи воюют по обеим причинам. Отними одну — другая останется, которую ты назвал. А ее-то, другую то есть, никому на целом свете не дано отнять у них!
— А все же мир возможен! Потому что выгоден! Всё передышка усталому от военных трудов злу. Пусть не вечный мир, но хоть на сто лет, или даже на десять, а то и на пять!
— Что краткий мир возможен — согласен я. Вот Вавилон тому образчик.
— Вступи в переговоры с Ифтахом. Может, преуспеете оба!
— Сейчас мы оба с ним на подъеме. Оба надеемся на победу. Трудно удержаться от соблазна войны. Но уж коли ты просишь, сын, то попробую, хоть и не верю в успех. Попытаюсь в память о матушке твоей покойной — она ненавидела войну.
Глава 8
1
В Гиладе многие помнили Ифтаха и весьма ценили его. Поэтому, когда будущий судья, властитель и полководец в одном лице прибыл в город для свидания с первосвященником, памятливые горожане радостно приветствовали земляка. Внимание и почет немало льстили Ифтаху.
Длиннобородые, уже осведомленные из уст наставника о цели визита Ифтаха, подобострастно улыбались человеку, назначаемому на пост главнокомандующего армией. Ввиду предстоящей войны они предчувствовали, что свежеиспеченный полководец объявит тотальный призыв на воинскую службу. Сии молодые знатоки слова Божьего непременно хотели понравиться будущему военачальнику в надежде избежать нежеланного, а, точнее, недопустимого привлечения в строй.