В середине июля неприятие «войны за негров» и нежелание идти на службу создали критическую массу недовольства, в дни объявления призыва взорвавшуюся бунтами в бедных рабочих кварталах нескольких крупных городов. В Нью-Йорке иммигранты-ирландцы, не имеющие 300 долларов для покупки «заместителя» и недовольные использованием негров в качестве штрейкбрехеров во время забастовок, устроили жестокий погром с поджогами и убийствами. Предметами особой ненависти были чернокожие и… редактор «Нью-Йорк трибюн» Хорас Грили. 11 негров были растерзаны толпой прямо там, где их поймали. Были сожжены офисы призывного пункта и полицейских участков, а также несколько домов известных аболиционистов и республиканцев. Предали огню и отель, отказавшийся продавать толпе алкоголь, и подвернувшийся под руку приют для чернокожих сирот на Пятой авеню (полиция успела вывести детей). Бунт бушевал пять дней, подавить его удалось только введением регулярной армии и использованием артиллерии. Погибло более сотни человек, пострадало около двух тысяч.
Губернатор-демократ Сеймур (победитель осенних выборов) потребовал от Линкольна отменить призыв в Нью-Йорке, иначе город будет захвачен разгневанной толпой. Президенту пришлось принимать непростое решение: отмена призыва создавала прецедент для всей страны. Его позицию проиллюстрировала газета «Харперс уикли»: подпись «Хорошее средство избежать призыва» стоит под картинкой, на которой вооружённые дубинками молодцы избивают негра, прижавшего к груди маленькую дочь. Кроме того, как объяснял Линкольн Сеймуру, южане ввели призыв уже год назад и теперь, «обшарив колыбели и могилы», гонят на фронт всех, способных держать оружие, «как мясник гонит на бойню скот». Противостоять этой волне можно, только своевременно пополняя свою армию{614}. Ради этого, ради будущей победы, президент ввёл в Нью-Йорк дополнительные войска и ополчение.
Сеймур напрасно пугал президента; призывная кампания в Нью-Йорке завершилась благополучно. Но недовольство войной с её лишениями и страданиями не могло никуда исчезнуть. Его пыталась использовать в своих политических целях та часть Демократической партии, которую называли «мирные демократы», и среди них губернатор Сеймур. «Мирные демократы» составили оппозицию, нападающую на «Конгресс предателей и предателя-президента»{615}. Противники наделили оппозиционеров кличкой «медноголовые», сравнивая их с медноголовыми щитомордниками — змеями, имеющими обыкновение нападать внезапно и без повода.
Именно «медноголовых» имел в виду Линкольн, когда в начале 1863 года, после обнародования «Прокламации об освобождении», сказал, что «пожара в тылу» опасается больше, чем военных неудач.
Уже в унылом январе 1863 года статный конгрессмен из Огайо Клемент Валландигэм «кусался» в палате представителей: «К чему привела эта несчастная война? Пусть вам ответят мёртвые с полей Фредериксберга и Виксберга! Юг не завоевать никогда; все наши „завоевания“ — это поражения, долги, налоги, могилы, поруганный „хабеас корпус“, нарушение свободы печати и свободы слова — всё, что в последние 12 месяцев превратило эту страну в худшую деспотию на земле».
Что же предлагал конгрессмен? Прекратить воевать. Объявить перемирие. Вывести войска с территории отделившихся штатов и начать переговоры о мирном воссоединении. Пусть аболиционисты кричат сколько хотят о варварстве сохранения рабовладения. «Тысячекратно большим варварством и грехом являются продолжение войны и порабощение белой расы долгами, налогами и неконтролируемой властью… Мы должны руководствоваться благополучием, миром и безопасностью белой расы и не обращать внимания на то, как наши договорённости с Югом повлияют на „африканцев“»{616}.
Немедленный мир и «восстановление Союза, каким он был, и Конституции, какая она есть» — вот лозунги, под которыми из-за недовольства и разочарования части общества росли силы «мирных демократов».
Именно поэтому Линкольн поддержал законодательную инициативу Конгресса, и приостановка действия «хабеас корпус» на всё время мятежа стала теперь не инициативой исполнительной власти, а полновесным законом, принятым демократическим путём голосования и подписанным президентом 3 марта 1863 года.
Это ещё более обозлило оппозицию. Весна прошла в перемежающихся противоположных митингах: там хвалили правительство и президента, тут их обвиняли во всех свалившихся на страну бедах. Там говорили о поддержке прокламации и роли освобождения негров в скором окончании мятежа, тут — о необходимости прекратить бессмысленную бойню и поскорее заключить мир… Где-то призывали поскорее победить, где-то — демобилизовать армию или по крайней мере бойкотировать призыв и дезертировать с фронта. Не менее противоречивы были мнения партийных газет и письма солдатам из дома.