Дэвид Дэвис, режиссёр победы 1860 года, был настолько уверен в исходе голосования, что решил не приезжать, объяснив Линкольну: «Я посчитал голоса штатов, уполномоченных голосовать за Вас, — похоже, Вас номинируют с всеобщего одобрения. Если же будет хотя бы видимость оппозиции — я приеду, однако и тогда борьба будет даже неинтересной». О том же заявлял и официальный Комитет по выдвижению кандидата в президенты: похоже, вся работа конвенции сведётся к оформлению «воли народа»{695}.
Так и вышло. Чтобы продемонстрировать единство страны, решили голосовать по штатам. Первым имя Линкольна произнёс представитель Иллинойса, и зал взорвался аплодисментами. Только когда дело дошло до Миссури, представитель делегации, составленной из республиканцев-радикалов, выступил с явно извинительным тоном: мол, делегация поддержит любого избранного депутата, но уполномочена в первом туре голосования отдать 22 голоса за генерала Гранта. Стон разочарования (как жаль, что не единогласно!) пронёсся над залом, но ненадолго: не успел секретарь объявить, что Линкольн побеждает подавляющим большинством голосов (за него было подано 494 голоса, остальные 22 — за Гранта), руководитель оппозиционной делегации попросил отдать все голоса Линкольну. Теперь можно было объявлять, что кандидат в президенты от Республиканской партии избран единогласно{696}. А вот Ганнибал Гэмлин уступил номинацию кандидата в вице-президенты «военному демократу» из Теннесси Эндрю Джонсону, на посту военного губернатора многое сделавшему для сохранения штата в составе Союза. Джонсон ненавидел рабовладельческую аристократию и был сторонником развития Юга по фермерскому пути, ненавидел рабство как институт, хотя и не симпатизировал неграм. Так был соблюдён баланс партийных и региональных интересов.
Осталось только принять программу. И здесь Линкольн настоял на одном принципиальном пункте: на съезде в программу партии должен быть включён пункт о поддержке конституционной поправки, отменяющей рабовладение. В Чикаго в 1860 году это было бы немыслимо. Теперь, в 1864-м в Балтиморе, продолжительные рукоплескания делегатов сопровождали чтение третьего пункта партийной программы: «Постановили: поскольку рабовладение было причиной мятежа и до сих пор составляет основу его силы, поскольку оно всегда враждебно принципам республиканского правления, справедливости и национальной безопасности, требовать его полного и окончательного уничтожения на территории республики»{697}.
Четырьмя годами ранее Авраам и Мэри принимали официальную делегацию съезда в тесных комнатах дома в Спрингфилде. Теперь в их распоряжении был Восточный зал Белого дома. Там же был устроен приём для депутатов нового политического образования, призванного объединить республиканцев и «военных демократов», — Лиги общенационального союза. После этой встречи получил широкое распространение главный лозунг избирательной кампании Линкольна. 10 июня газеты разнесли по всей стране:
«Я, джентльмены, никогда не позволял себе считать себя лучше всех в стране. Но мне приходит на ум один старый фермер-голландец, который как-то сказал приятелю: „Коней на переправе не меняют“»{698}.
А 9-го вечером делегация из Огайо, поддержанная духовым оркестром, явилась под окна Белого дома для очередной «серенады». Линкольн не мог не повторить слова благодарности, но обратил внимание собравшихся (в том числе непременных газетчиков) на самую насущную проблему: «Больше, чем итоги номинации, больше, чем итоги президентских выборов, нас должны волновать успехи генерала Гранта (крики „Верно!“ и аплодисменты). Я бы хотел, чтобы вы всё время помнили, что важнее всего сейчас ваша поддержка солдат и офицеров действующей армии. На это нам нужно направить всю свою энергию. Не смею вас больше задерживать и прошу в завершение моего выступления поддержать солдат и офицеров армии генерала Гранта троекратным „ура!“»{699}.
И трижды грянуло «ура!», и газеты разнесли его по всей стране в дни, когда Гранту больше всего нужна была поддержка президента и общества. В самый канун съезда в Балтиморе, в страшном сражении при Колд-Харборе, почти на том же месте, где два года назад начались бои Семидневной битвы за Ричмонд, генерал двинул свои войска в лобовую атаку на полевые укрепления южан. Получилось хуже, чем при Фредериксберге: всего за полчаса под ружейным и артиллерийским огнём были безрезультатно потеряны несколько тысяч человек убитыми и ранеными.