— Да, и я совершенно с тобой согласна. Но я ничего не могу поделать. Я же обычный психиатр, который является членом партии, Эрнст. Я всего лишь делаю, что мне приказывают. Это была не моя идея.
— Я понимаю.
— Ты меня ненавидишь?
— Нет, конечно. — Я провёл пальцами по её щеке. — Ты же любовь всей моей жизни, как я могу тебя ненавидеть?
— Я вовсе даже не любовь всей твоей жизни. — Она наконец-то рассмеялась, и я невольно обрадовался, что мне удалось её немного развеселить. Было ясно, что она была совсем не в восторге от своих новых обязанностей, и уж кому, как не мне, было понять, что у неё не было никакого выбора, кроме как следовать приказам.
— Ну ладно, но может, самое к ней близкое.
— В таком случае, я только могу сказать, что мне тебя и твою жизнь очень жаль.
— Покорно благодарю. — Я отвесил шутливый поклон. — А теперь, если ты не против, поеду-ка я домой и постараюсь усыпить себя алкоголем.
— Тебе и вправду стоит найти себе девушку, — сказала она, целуя меня в щёку.
— Да что мне все повторяют одно и то же? — я возмутился в шутку и помахал Мелите на прощанье. — У меня этих девушек пруд пруди. Может, мне стоит избавиться от парочки.
— Настоящую девушку! — она крикнула мне вслед, но я только покачал головой, смеясь, и пошёл обратно к машине.
Погружённый в мысли о Гейдрихе и его новом «изобретении» по пути в отель, я едва успел заметить фары быстро приближающейся машины, которая с визгом тормозов остановилась чуть ли не в сантиметрах от моей. Всё ещё крепко сжимая руль после того, как я вжал ногу в тормоз, я набрал полную грудь воздуха, мысленно себя успокаивая, чтобы не убить идиота, который чуть в меня не врезался.
Идиот, тем временем, выпрыгнул из машины и салютовал мне, хоть я и был одет в гражданское. Выйдя из машины, я достал портсигар и зажег сигарету, оглядывая парня с головы до ног. Он, похоже, был чьим-то адъютантом или водителем, судя по его униформе и тому, что он отдал мне честь; по видимому, он меня уже где-то видел.
Мои догадки подтвердились, когда его командир выбрался вслед за ним, правда, с заднего сиденья, наспех приводя в порядок свой расстегнутый китель. «Ну хоть кто-то напился сегодня раньше меня».
— Heil Hitler, группенфюрер!
Пьяный или нет, но он поприветствовал меня громко и чётко, и тут же вытянулся по струнке. Его лицо мне было откуда-то знакомо.
— Штандартенфюрер СД Фридманн, мы встречались на партийном собрании пару месяцев назад, — представился он.
«А-а, СД. Гейдриховский, значит».
— Да, да, я припоминаю. — Обычно, я не имел никакого желания обмениваться любезностями с гейдриховыми подчинёнными, но этому я всё же протянул руку. Он крепко её пожал. — Штандартенфюрер, вы что, не можете найти водителя, который умеет водить?
— Позвольте мне извиниться за этого болвана, герр группенфюрер. Он, вообще-то, очень хороший водитель… когда следит за дорогой.
Фридманн бросил нехороший взгляд на своего адъютанта, и тот повесил голову ещё ниже.
— А что случилось с вашей формой, Фридманн?
— Ничего, герр группенфюрер. — Он смущенно ухмыльнулся. — Сегодня моя свадьба, и моя жена… В общем, это её рук дело.
— Свадьба? Поздравляю! — Я снова пожал его руку и похлопал его по плечу, одновременно думая, как это ему удалось так долго оставаться холостым. Он был моего возраста, поэтому это было вдвойне странно, что рейхсфюрер Гиммлер раньше до него не добрался, учитывая то, что Фридманн работал здесь, в Берлине, под самым его носом. — Так где же сама фрау Фридманн?
Он просиял при упоминании имени его жены и поспешил открыть ей дверь. Я затянулся в последний раз и избавился от сигареты, соблюдая правила этикета в присутствии новой супруги Фридманна. Я ещё не видел её, потому что её муж загораживал её своей спиной, подавая ей руку, чтобы помочь ей выйти из машины. А затем он повернулся и с улыбкой подвёл ко мне свою молодую невесту.
Она оказалась намного моложе, чем я ожидал, едва ли лет двадцати, подумал я, вбирая в себя всю до чёрточки завораживающую красоту её лица. Она немного покраснела от того, как откровенно я её разглядывал, но взгляда всё же не отвела. Глаза у неё были чистейшего голубого оттенка, как австрийское небо бывает над Альпами в безоблачный день. Она тоже разглядывала меня с едва скрываемым любопытством, как только дети умеют, проникая в самую душу без всякого стыда или притворства. Было в ней что-то почти сюрреалистическое, какая-то она была совсем другая, не такая как все, не человек даже в полном смысле этого слова. Она была скорее похожа на фею, пойманную везучим художником на канву, с её белым платьем, белыми цветами в короне светлых волос, посреди белого снега, мерцающего в лунном свете, и я никак не мог заставить себя оторвать от неё глаз.