Он немедленно направился к Отцу ля Комбу спросить, бывал ли тот когда–нибудь в Марселе. Тот заверил его, что никогда там не бывал. Так, наших врагов постигло разочарование. Тогда они объявили, что все это происходило не в Марселе, а в Сейселе. Но теперь оказалось, что я никогда не бывала в Сейселе, и, к тому же, там нет епископа. Использовались все мыслимые изобретения для запугивания меня угрозами, поддельными письмами и подстроенными против меня летописями, где меня обвиняли в распространении ошибочных доктрин и в том, что ведение порочного образа жизни вынудило меня покинуть страну, дабы избежать последствий разоблачения. Потерпев неудачу во всех этих измышлениях, со временем Отец ля Мот снял маску и сказал мне в церкви, в присутствии ля Комба: «Именно сейчас, сестра моя, вам следовало бы подумать о побеге, ибо вы обвиняетесь в преступлениях самого тяжкого характера». Я нисколько не была этим взволнована, но со своим обычным спокойствием ответила: «Если я виновна в таких преступлениях, то не могу быть слишком строго наказана, поэтому я не буду убегать или сходить со своего пути. Я открыто исповедую свое абсолютное посвящение Богу. Если я совершила нечто оскорбительное для Того, Которого я всегда желала любить и побуждать весь мир любить Его, даже ценой своей собственной жизни, мне следует, приняв наказание, стать примером для этого мира. Но если я невиновна, то в случае побега никто не поверит в мою невиновность».
Были совершены похожие попытки с целью уничтожения Отца ля Комба. Он был представлен в ложном свете перед королем, в результате чего вышел указ о его аресте и заключении в Бастилию. Несмотря на то, что на суде он выглядел как совершенно невиновный человек, и они не могли найти основания для его приговора, однако они заставили короля поверить, что он опасный в религиозном плане человек. Тогда он был пожизненно заточен в одной из крепостей Бастилии. Когда его враги узнали, что капитан этой крепости глубоко его уважает и мягко с ним обращается, его перевели в намного худшее место. Бог, Который видит все, воздаст всякому человеку по его делам. Но посредством внутреннего общения с Отцом я знаю, что он остается весьма довольным и полностью преданным Богу.
Ля Мот теперь пытался более чем когда–либо вынудить меня к побегу, убеждая, что если я отправлюсь в Монтаржи, то буду там в полной безопасности, но если этого не сделаю, то поплачусь за свое непослушание. Он настаивал, чтобы я взяла его себе в наставники, с чем я совершенно не могла согласиться. Он хулил меня везде, где бы ни был, и приказывал остальным своим братьям делать то же самое. Мне присылали весьма оскорбительные письма, уверяя меня, что если я не приму его наставничества, то буду уничтожена. У меня все еще есть эти письма. Один отец желал, чтобы в этом случае я совершила добродетель из необходимости. Другие даже советовали мне притвориться, будто я принимаю его наставничество, тем самым, обманув его. Мне была отвратительна даже сама мысль об обмане. Поэтому я переносила все с величайшим спокойствием, нисколько не заботясь о личном оправдании или защите, предоставив Богу распоряжаться мной, как Ему будет угодно. В этой ситуации Его милости было угодно увеличить мир в моей душе, в то время как все, казалось, противостали мне и смотрели на меня как на постыдное творение, за исключением лишь тех, кто в единении духа хорошо меня знал. В церкви я слышала, как люди за моей спиной восклицали против меня, и даже некоторые священники говорили, что меня нужно отлучить.
Я без остатка предала себя Богу, будучи готовой перенести самые ужасные страдания и пытки, если такова будет Его воля. Я никогда не совершала ходатайства ни за Отца ля Комба, ни за себя саму, хоть мне и ставили это в вину помимо всего прочего. Желая быть в полной зависимости от Бога, я не зависела ни от одного из творений. Я бы не сказала, что кто–нибудь другой, кроме Бога, в свое время обогатил Авраама (Быт. 14:23). Лишиться всего ради Него было моим лучшим приобретением, а приобрести все без Него было бы моей величайшей потерей.