— Но я же не виноват, господин председатель. У меня не было никакого злого умысла. Это просто вдохновение.
— Да, да, я понимаю вас, — прервал меня господин председатель, — но уголовный кодекс, как видите, за это вдохновение и наказывает.
— Невероятно, — удивляюсь я.
И после того как господин председатель познакомил меня со всеми достопримечательностями уголовного кодекса, он заявил мне, что на основании этого самого кодекса я приговорен к двум годам тюремного заключения «за оскорбление величества».
Вот тут я и поклялся никогда больше не писать стихов и до сего дня стоически выдерживаю эту диету, и, как видите, она весьма благотворно отражается на моем здоровье.
Вторая любовь
Первая любовь — это пожар, причины которого неизвестны даже полиции. Она вспыхивает от трения, как спички, и гаснет сама, подобно тому как догорает спирт в спиртовке.
Первая любовь — это укус комара, который не приводит к заражению крови, а только вызывает зуд.
Первая любовь — это особый вид рекрутского набора, при котором тебя лишь признают годным для несения службы в свой срок, когда ты будешь призван по-настоящему.
Первая любовь опасна только в том случае, если она последняя. Но в действительности первой любовью является вторая.
При второй любви человек чувствует себя так, словно второй год сидит в том же классе; все ему известно, а между тем нет уверенности в том, что удастся выдержать экзамен.
Вторая любовь — это опасные рецидивы неизлечимой болезни у людей, не соблюдающих диеты.
Вторая любовь — это действительная служба, обязательная для всех, кто думает поступить на государственную службу.
Но даже не принимая во внимание все эти мудрые изречения о первой и второй любви, можно сказать, что для меня первая любовь была своего рода попыткой, а вторая пришла уже по привычке. После трагедии, которой завершилась моя первая любовь, я почувствовал острое желание снова влюбиться. Я повсюду искал, в кого влюбиться, и, встретив однажды возле школы маленькую белокурую девочку, заливавшуюся горькими слезами, решил влюбиться в нее.
Обычно говорят, что плачут только чувствительные девушки и бесчувственные женщины. Я предпочел влюбиться в чувствительную девушку.
Белокурую девочку звали Марицей.
— О чем ты плачешь, Марица? — спросил я.
Она тяжело вздохнула и призналась мне:
— Учительница перед всем классом назвала меня гусыней… сказала, что я глупая гусыня… и все смеялись… и…
— Так это же пустяки! Из-за этого не стоит плакать. Что такое гусыня? Подумаешь! О, сколько раз учитель меня перед всем классом называл глупым ослом, а осел это побольше, чем гусыня, — и ничего! Так что не стоит плакать. И твою учительницу, когда она была маленькой, тоже глупой гусыней называли, — а, видишь, она теперь сама учительница.
Кажется, мои утешения благотворно подействовали на душу белокурой девочки. Она успокоилась, подняла свои заплаканные глаза и с такой надеждой посмотрела на меня, что я счел своим долгом продолжать ее утешать.
— И вот еще что… гусыня… — начал я, подыскивая, что бы еще сказать. — Гусыня, здесь ведь нет ничего страшного, это не оскорбление. Вот я, например… я люблю гусятину.
Она многозначительно посмотрела на меня, вероятно пытаясь определить, являются ли мои слова признанием в любви, или нет.
— Да, я люблю гусятину, — продолжал я, также надеясь, что мне удастся использовать этот разговор для объяснения в любви. — Особенно я люблю ножку.
— Какую ножку? — удивленно спросила белокурая девочка.
— Обыкновенную ножку. Когда мама жарит гуся с рисом, я всегда прошу ножку.
На другой день я опять встретил белокурую девочку, и с тех пор мы стали встречаться почти каждый день. Мы любили друг друга и без объяснений в любви. Мою попытку утешить ее, с которой началось наше знакомство, она сочла объяснением в любви. То же самое случается и со вдовами, которые очень часто слова утешения принимают за объяснение в любви. А у белокурой девочки уже появилась вдовья сентиментальность, поскольку, как она сама мне потом призналась, до меня она любила одного гимназиста из первого класса.
Хотя мы встречались каждый день после уроков и я провожал ее домой, мы все же почувствовали, что нам необходимо тайное свидание. Любовная дрожь и нега овладевают влюбленными только в том случае, если они остаются наедине. Мы договорились встретиться в четверг после полудня на старом кладбище. Влюбленной чувствительной белокурой гимназистке и влюбленному гимназисту, обожавшему гусиную ножку, кладбище показалось самым подходящим местом встречи.
Встретились мы и разговаривали, разговаривали долго и много. Говорили об экзаменах, о том, какая строгая ее учительница; затем она сообщила мне, что ее мать приготовила сегодня на обед фаршированную тыкву, а я похвалился, что вчера у нас на ужин были макароны с сыром. Поговорили еще о чем-то и расстались.