Неизвестный автобусянин: А за что разыскивают?
Дед Петя: За то самое. Восемь раз продал одну новостройку. И хотел ещё в девятый, но прокуратура вмешалась, не по закону, говорят. Типа, только чётное число раз можно продавать. Арестовали руководителя нашего, сначала держали под домашним арестом, на евойной вилле в Хрюкино-лакшери, прямо в оранжерее, а потом под залог отпустили. За незначительностью содеянного. Сказано где-то в Конституции или в Библии, что у нас рыночная экономика, так что продавай всем что хочешь. Мэр не виноват, что покупателей так много было. В общем, оправдался он, но исчез на всякий случай. Ищи его сейчас, как головастика в колодце.
Фрося Протопоповна: Всё зло от денег. От них мозги плавятся и никакого понятия не становится. Вот у меня тоже сосед есть. Богатый – страсть, гаишником был. До сержанта дослужился и в отставку вышел, отдыхает, скотина, на генеральской-то пенсии.
Все: На генеральской-то пенсии чего не пожить!
Фрося Протопоповна: Вот и я ему так говорила, пока он забор вокруг меня не построил. Так вот, устроился сосед припеваючи, пляски и девки каждый день, да шашлыки с банями. А мне что за радость? Изнемогла уже от такого соседства. Так он, упырь, до чего ещё додумался? Домашнего бегемота себе завёл. Всю капусту съел вместе с навозом и рубероидом.
Клавдия Клавдиевна: Сосед?
Фрося Протопоповна: Сама ты сосед! Бегемот! Свинья эта африканская!
Незнакомая автобусянка: Неужели настоящий?
Фрося Протопоповна: Нет, блин, самодельный! Слушай, как дело было. Сижу я как-то ночью в крыжовнике и кроссворд разгадываю.
Тётя Феодосия: Разгадала?
Фрося Протопоповна: Нет, темно было. Да я не об этом, не сбивай! О чём я? Так вот, сижу я и вдруг – чу!!! Слышу: шум какой-то приближается. Кто бы это мог ехать? Прислушиваюсь: едет машина какая-то незнакомая, тяжёлая, как кирпичом набита. Останавливается прямо напротив дырки в заборе. Гляжу – а это эвакуатор.
Я сразу спохватилась, в траву спряталась, выглядываю и думаю: зачем здесь эвакуатор? Неужто уже до велосипедов добрались? У меня ведь во дворе хороший немецкий велосипед стоит, который покойный дед с Первой мировой привёз.
Водитель: Мемекино. Переход на платформу «Долбодятел». Следующая остановка – «Свинохранилище».
Автобус трогается, но снова останавливается. Впереди продолжается ремонт дороги. Ломается бетономешалка, рабочие начинают вращать её руками. Некоторых засасывает внутрь, матерные возгласы усиливаются.
Клавдия Клавдиевна: Пусть ко мне сунутся с эвакуатором! Пусть только сунутся! Дед мой давно уже все проходы заминировал, ещё когда Хрущёва сняли. Как увидел лицо Брежнева в телевизоре, так и заминировал. И странно так… Раньше гостей много было, внуки с племянниками и крестниками, а потом – как отрубило, одни стали сидеть. Звонят изредка, приедем-приедем, да не едет никто.
Фрося Протопоповна: Да не перебивай, про деда своего Брежнева потом расскажешь! Так вот, приглядываюсь я, а темень ведь, все фонари давно вороны выклевали. И вижу, как сверху на платформе стоит что-то, большущее под покрывалом, да ещё изолентой замотанное. Я, натурально, успокоилась, думаю: это не за велосипедом. Это, никак, соседу моему неимущему машину очередную привезли. «Херари» какую-нибудь из Германии. Выползаю потихоньку, чтобы номер переписать на всякий случай, а там…
Водитель: Что?
Фрося Протопоповна: Как покрывало сдёрнули… Батюшки! Бегемота привезли на эвакуаторе! Оно слезло и так рявкнуло, что все деревенские собаки на яблони позалезали. А у кого-то смородина осыпалась или водка скисла. Не к добру, в общем. И с тех пор началось… Каждую ночь оно топает, словно сваи вбивает, жрёт что-то и чавкает на всю деревню.
А утром однажды, чуть свет, гляжу: забор раздвигается. Бегемот ест соседский газон, но это полбеды, так ведь забор ломает и кормой своей толстой уже на моём участке! А у меня там флоксы посажены! Я как увидела, сразу бросилась на него: «Ах ты, рыла косожопая! Брысь отсюда!». И хворостиной его, хворостиной, а оно как повернёт ко мне башку, а башка у него – как мой сарай! Пасть разинул – как лифт открылся! Я – дёру от него, прыгнула в погреб и вилы наружу выставила. Так и простояла три дня по пояс в картошке, пока чудище не утопало.