— Не бойтесь. Все будет абсолюмант, как говорит наш декоратор Миша.
— Ксения вот не выдержала, ушла.
Геля не забыла, что при разговоре с Ксенией по телефону, когда узнала, что Ксения работает на заводе электрических сталей, воскликнула: «Ты шутишь!»
— Ксения Борисовна мечется. Такая натура.
— У меня нет натуры.
— Совсем другая.
— Ничего подобного.
— Другая. Вы вся другая.
Геля вдруг подумала — и Леня говорит: «Вы совсем похожие и совсем разные». Другая, вся другая! И жить она будет по-другому. Она закончила ГИТИС, где ее учили навыкам преподавания. Надо только все вспомнить. Даже конспекты лекций не выбросила. Поискать надо. Не найдутся — пойдет в родной ГИТИС. Свои не оставят в беде.
Геля начала знакомиться с фотографиями актеров, эскизами декораций — работы Миши. Оказывается, Инна окончила кроме библиотечного техникума театральный факультет народного университета культуры. Когда Грачев умер, возглавила студию. Ни одного спектакля поставить не сумела, занималась с ребятами только декламацией, речью, ритмикой. Постепенно студия начала распадаться.
В комнате висели афиши: «Иркутская история», «Два цвета», «Золушка». Геля рассмотрела афишу, в которой говорилось о забавном вечере под названием «Кто из гоголевских героев?».
Что тут еще висит, в театральной комнате? Схемы упражнений для танцев. Вальс, казанова, сударушка, буяна, липси, курские ритмы. Последнего танца Геля не знала, хотя по танцам в театре считалась специалистом.
— Инна, в студии все танцуют?
— Почти все. Что-что, а танцевать они любят. И хореограф у нас хороший. Танцевала в ансамбле Моисеева. Ведет занятия и по аэробной гимнастике.
На столике лежала программка «Беда от нежного сердца» В. Соллогуба.
— Последняя постановка Грачева, — сказала Инна.
Директор периодически исчезал и снова появлялся.
— Эмеется нэбэльшая костэмэрная. Костюмы для танцэвального энсамбля. Смотрэть будете, Энгэлина Артемовнэ.
— Нет. Спасибо, — поспешно поблагодарила Геля, еле сдерживая улыбку.
— С хэрэографом мы вас пэзнакомим.
— Спасибо.
Висели схемы на внимание, распределение внимания на несколько предметов. Что за распределение внимания на несколько предметов? Качается маятник, показывают какую-нибудь картинку и произносят несколько фраз. Надо отвечать на вопросы: сколько раз качнулся маятник, что было нарисовано на картинке, какие фразы произносились.
— Есть инфирмациэнно-метэдические бэллитени.
Инна смотрела на Гелю и тоже улыбалась. Понимала, о чем думала Геля. Нетрудно было понять. Может быть, Ксения и сбежала от всего этого изобилия? Геле дали бюллетень. Она его раскрыла. Первая глава называлась «Свободное время молодого человека».
— В вэшей работе поможет.
«Подготовленные мероприятия, в которых человек лишь созерцатель, слушатель, — не дают должного эффекта. Чтобы способствовать формированию ведущих сторон личности: мировоззрения, нравственности, необходимы гибкие взаимосвязи пассивных и активных форм воспитания, — начала читать не без страха Геля. — Такая целесообразность позволяет не только дать определенные знания, но и воспитать степень убежденности в них, позицию личности в коллективе, способность применить знания в своем поведении, дать стимулы к интеллектуальному развитию».
«А я сама не отстала интеллектуально от запросов времени?» — подумала Геля. Сюда надо привести Леню, Володю Званцева с его воспитанием воли, с его целесообразностью. Убежать, пока не поздно? Пока плавят сталь? Тихо так исчезнуть? Ксения ведь исчезла тихо.
Инна Швецова опять угадала Гелины мысли.
— Не волнуйтесь. Зачем вы волнуетесь?
— Конечно, — неопределенно сказала Геля.
— Здесь вам будет хорошо, я же сказала. Чем мне вас еще убедить, какими доводами?
— Верю. Будет ли ребятам хорошо со мной? Как я понимаю, Грачев был опытный человек.
— Опыт приходит. Было бы желание. Мы отгадали в вас желание.
Геля была убеждена, что сейчас заинтересованы именно в ней и что авторитет, имя отца ничего здесь не значили. Она свободна, самостоятельна. Полностью. Впервые в жизни. И даже от Рюрика…
Как всегда испугалась признаться в этом самой себе, но это произошло. Личная жизнь сначала!
Студия собралась в субботу.
Сели в зрительном зале, в котором была освещена только сцена, пустые ряды кресел уплывали в темноту.
Геля любила пустой зал, она его не боялась. Он был немым и незрячим, а значит — нет боязни общения «здесь, сегодня, сейчас», когда ты актриса и когда надо начинать действовать на сцене, играть. Сейчас надо было действовать совсем в ином качестве.