– Тогда, быть может, сок? Или воды минеральной? – настаивал Александр.
– Чуть позже, – произнесла я, скрываясь в спальне.
Спальня была выдержана в том же стиле. Чуть больше сливового цвета, а так тот же белый, серый и черный. Я собиралась осмотреть прикроватную тумбочку, а затем гардеробную, но вовремя вспомнила, что новый хозяин мог так же воспользоваться мебелью. Пришлось вернуться в гостиную и уточнить этот вопрос. Сделала я это не напрасно. Оказалось, что Александр собрал все вещи Дениса и сложил их в гардеробной. Личных вещей оказалось совсем немного. Одежда разместилась на двух полках, а бумаги, документы и другая мелочовка – в коробке из-под обуви.
– Да, негусто, – протянула я, глядя на добро бывшего хозяина.
– Думаю, это оттого, что Денис не собирался пускать корни в Тарасове, – сделал предположение Александр.
– Вы так считаете? – задумчиво глядя на картонную коробку, произнесла я. – Не подскажете, сколько лет Денис прожил в Тарасове?
– Точно не знаю. Как-то не было об этом разговора, – смутился Александр.
– Я могу взять это с собой? – попросила я.
– Если с возвратом, – разрешил Могильников.
Я забрала коробку и переместилась с ней в гостиную. Присев в кресло, я обратилась к Александру:
– Каким образом складывались ваши взаимоотношения с Денисом, мне более или менее понятно. Теперь хотелось бы услышать, что конкретно с ним произошло. Максимально подробно.
Могильников расположился напротив меня и принялся описывать события месячной давности, ту версию, с которой в свое время его познакомил следователь.
Беда с Денисом приключилась в самом начале мая, а именно в тот промежуток времени, когда вся страна плавно переходит к празднованию Дня Победы после не менее значимого Праздника весны и труда. В этот внеплановый отпуск уходит большинство отечественных организаций. Частные фирмы, однако, этой традиции не придерживаются. Именно по этой причине сторож, дежуривший в тот день на стройке, которую курировал Фирузов, ничуть не удивился тому, что главный инженер пришел на объект ни свет ни заря. Не покидая будки, сторож поднял шлагбаум, пропуская машину Фирузова на территорию стройки. Кивнув в знак приветствия, Фирузов проехал прямиком к центральному входу строящегося здания. Оставил машину у крыльца, сам прошел в здание. Чем Фирузов занимался там, сторож не знает. В следующий раз он увидел главного инженера уже с пробитой головой.
А произошло это так. В обязанности сторожа входит обход территории один раз в час. Естественно, сторожа частенько пренебрегают этим требованием. Пройдутся по периметру пару раз в сутки, и достаточно. Но только не в том случае, если на объекте находится кто-то из начальства. А так как на стройку уже прибыл главный инженер, пришлось сторожу выполнять данную повинность. В семь часов утра он прошелся вдоль забора, начиная с будки охранника и ею же заканчивая. После этого, согласно инструкции, начал обходить здание. И вот когда он это делал, тогда и обнаружил тело Фирузова на крыльце северного крыла здания. Он лежал лицом к забору, спиной к зданию. Вокруг головы растекалось кровавое пятно. Даже не пытаясь выяснить состояние инженера, сторож помчался обратно в будку, вызывать «Скорую». Пока врачи не приехали, он к телу не подходил. Полицию вызвали уже медики.
Следственная бригада, приехавшая по вызову на место происшествия, допросила сторожа, осмотрела тело и сделала вывод, что Фирузов погиб вследствие нарушения техники безопасности на строящемся объекте. Мало того, что в оконном проеме оказались незакрепленными перегородочные блоки, которые использовались для формирования межкомнатных перекрытий, так еще и инженер разгуливал по объекту без каски, в результате чего получил удар по голове и мгновенно умер. Тело забрали, строительные работы приостановили на три дня, и на этом все закончилось.
Александру следователь позвонил в этот же день. Видимо, он все же пытался добросовестно отработать все возможные версии происшедшего. Могильникову были заданы все стандартные вопросы, требующие ответа в подобной ситуации. Александр дал подробные ответы, а потом начал задавать свои. Следователь сообщил, что Денис Фирузов погиб в результате несчастного случая. Оставив расспросы, Александр поехал в аэропорт, взял билет на ближайший рейс и в девять утра следующего дня уже стоял в кабинете следователя со своими выкладками по поводу умышленного убийства Фирузова. Следователь выслушал Могильникова внимательно, даже сочувственно. Однако предпринимать какие-то действия по поводу его заявления не спешил. Три дня Александр занимался подготовкой похорон, ожидая разрешения забрать тело. И все эти три дня он обивал порог кабинета следователя в надежде убедить его копнуть дело Фирузова поглубже. Сначала следователь отговаривался стандартными фразами, что все необходимые следственные мероприятия проводятся и при обнаружении злого умысла все виновные понесут наказание. Но потом сказал прямо, что никаких фактов, подтверждающих версию умышленного убийства, следственная бригада не обнаружила и расследовать мифическое убийство он не намерен.
Могильников похоронил друга и вернулся домой. Вещи Дениса он решил временно оставить в квартире, тем более что срок аренды истекал только в конце июня. Оставляя жилье друга нетронутым, Могильников подспудно надеялся, что всплывут новые факты, благодаря которым отношение следователя к словам Александра изменится. Или родственники Дениса найдутся, тогда хоть будет кому его вещи передать. Но ни того ни другого не произошло. Из родни так никто и не объявился, а следователь теперь и слушать Александра не хотел. Надо было решать вопрос с личными вещами Дениса, тем более что квартирная хозяйка уже намекала Александру, что пора бы ей уже подыскивать постоянных квартиросъемщиков.
Уладив дела на работе и взяв две недели отпуска, Могильников снова покинул Екатеринбург. Приехав в Тарасов, он не захотел селиться в гостинице, а занял квартиру друга. Не стал он тратить время и на уговоры следователя, решив провести расследование частным образом. Наведя справки, он раздобыл мой номер телефона и назначил встречу. И теперь мне предстояло решить главный вопрос: есть ли у Могильникова основание беспокоиться о том, что друг его погиб не по воле случая, а по замыслу недругов? Я снова принялась задавать вопросы.
– Фамилию следователя, который вел дело Фирузова, вы помните? – спросила я.
– Конечно. У меня и номер его телефона сохранился, – подхватился Могильников, – я даже в записную книжку его внес.
Порывшись на книжной полке, он протянул мне серебристый блокнот, открытый на первой странице.
– Вот запись. Шубин Алексей Евгеньевич. Старший следователь Октябрьского РОВД. И номер телефона.
– Шубин, говорите? – переспросила я.
– Совершенно верно. Вы с ним знакомы? – спросил Могильников.
– Было дело, сталкивались пару раз по работе, – призналась я. – Значит, Шубин сказал, что никаких оснований для возбуждения уголовного дела не имеется, так?
– Правильно. Но мне кажется, что это неправда. Есть у Шубина информация, которую он просто не пожелал обнародовать.
– Почему вы сделали такой вывод? – спросила я.
– Да с его же слов, – ответил Александр. – Понимаете, когда мы в первый раз с ним беседовали, он упоминал некие косвенные улики, способные повлиять на ход следствия. Более подробно он не говорил, да я и не настаивал. Я же тогда искренне думал, что этот Шубин раскрутит дело, как положено, вот и не вникал особо. А потом, когда он заявил, что дело закрыто и смерть Дениса квалифицирована как несчастный случай, я пытался напомнить об этих самых уликах, но Шубин отмахнулся. Версия, говорит, не подтвердилась. Вам бы с ним самой поговорить, вдруг удастся разузнать подробности.
– Постараюсь, – пообещала я и снова принялась за расспросы: – Скажите, у Дениса в квартире был компьютер?
– Ноутбук. Небольшой, дешевый. Я его вместе со всеми вещами положил, – объяснил Могильников.
– Я должна его увидеть, – заявила я.
– Можете забрать на время. Я все равно им не пользуюсь, – разрешил Могильников.
– Еще один вопрос. У Дениса была подружка?
– Он об этом не говорил, – ответил Могильников. – Он вообще мало о себе рассказывал.