— Что, что вам сказать?
Доктор пыталась заглянуть художнику в глаза, но Буиён сильно потупил взгляд.
— М-м-м, может быть, вы. Э-э-э, это. Ну, переспите со мной. Всё-таки последнее желание умирающего художника.
Буиён поднял глаза. Их взгляды, в которых пылала страсть, встретились.
— Да, да художника. М-м-м, чёрт возьми, вы классно рисуете.
Буиён боялся, что на свою просьбу получит от ворот поворот.
— Так как же?
Закрыв глаза, доктор представила сцену полового акта: она наездница, он гужевой транспорт.
— Что с вами делать, так и быть, но я согласно только на дружеский секс.
Буиён немного расстроился.
— Но мы ведь не друзья. Я вас совсем не знаю.
Доктор кокетливо вздёрнула плечи.
— Это не проблема, я могу о себе рассказать.
Буиён неодобрительно покачал головой.
— Рассказ это долго. Скажите, а у вас случайно нет резюме?
После небольшой паузы доктор в спешке принялась потрошить дамскую сумочку, из которой, в конце концов, был вынут аккуратно сложенный лист.
— Вот, только характеристика с последней работы.
Буиён обрадовался.
— Ну что ж, ведь это исключительный случай, поэтому подойдёт и характеристика.
Художник тут же принялся читать, периодически поднимая на доктора взгляд, словно сверялся с оригиналом. А доктор достала ампулу и шприц.
— Буиён, пожалуйста, снимите штаны.
— С удовольствием…
Агент из ритуального бюро, тяжело дыша, поднимался по лестнице. Каждый шаг ему давался с трудом, словно приходилось переставлять гири. На кабинке лифта висел медный замок и табличка «обед». Если бы лифт просто не работал, например, сломался, агенту было бы легче осознавать своё затруднительное положение. Но к лифту был приставлен лифтёр, который с помощью лебёдки поднимал кабинку с пассажиром, к своему сожалению, поднимал безвозмездно по указанию сверху, возможно, из-за этого его обеденное время находилось в свободном плаванье. Чтобы не мучиться при подъёме агент надеялся лифтёру даже заплатить, но встретиться сегодня с живым подъёмного краном, агенту было не суждено.
Кое-как поднявшись на нужный этаж и оказавшись в полумраке, агент улыбнулся. Он продолжал улыбаться даже тогда, когда увидел, что кабинка лифта поползла вниз. Пособие по инвалидности, полученное по липовой справке, вот главная причина по которой агент еле ходил, принимая во внимания, что за ним могут следить.
Одиночество в темноте, когда ощущался в здоровом теле здоровый дух, погружало его в состоянии восторга.
Агент дёрнул колокольчик так, что тот чуть не сорвался.
— Можно?
Агент вошёл бесцеремонной походкой, но вовремя вспомнив про больные ноги, затруднил движения, вернувшись к обычному волочённому шагу.
— Нельзя!
После любви с доктором Буиён лежал под одеялом (вплотную к доктору) и пребывал в состоянии неги, надеясь на второй дружеский секс, поэтому присутствие чужого не приветствовалось.
— Буиён, я не могу уйти! Во-первых, у меня больные ноги, во-вторых, лифт не работает, в-третьих…
Услышав про больные ноги, доктор рефлекторно, возможно, чтобы оказать посильную помощь, приподнялась на локте; одеяло скользнуло вниз, обозначив край бесстыдного декольте.
— Доктор, вы? Вы здесь! Почему?!
Ритуальный агент вспыхнул: то ли от увиденного оголённого тела, то ли от возмущения, не исключено, что от ревности.
— Вы же знаете, Буиён мой пациент. Три раза в неделю я его колю. Кстати, Гулиён, почему вы сегодня не пришли в клинику? Для вас у меня есть новые мази.
— Три раза в неделю… М-м-м… Я больше к вам не приду. Вот. Вижу, какие вы уколы делаете Буиёну.
Гулиён неуклюже развернулся и, будто уставший лыжник, пошаркал к выходу. Неторопливо. Еле-еле.
Буиён машинально накинул халат, а доктору представился промежуток времени, чтобы укрыться за ширмой.
— Гулиён, подождите. Вы не можете просто так уйти. Мне же нужна определённость по поводу кладбища.
Высокая зарплата принуждала ритуального агента хорошо работать, тем более Буиён с лихвой оплатил услуги похоронного бюро, поэтому Гулиёну пришлось неповоротливо развернуться.
— Буиён, она ушла?
— Как видите, упорхнула через чёрный ход.
— У вас с ней серьёзно?
— Что именно?
— Ну, это…
Гулиён показал пальцем на измятую постель.
— Ну, нет. Это всего лишь мимолётное увлечение. Мы просто друзья. Потом вы же знаете, я смертельно болен.
— Первый раз об этом слышу.
— Странно. По-моему, весь город знает.
— Буиён, понимаете, я люблю её. Если бы не она, то я не стал бы притворяться инвалидом.