Сидели с Богдановым в кафе на Мон-Мартре.
- О чем разговаривают соседи?
- О колготках. Один смеется над другим, что тот купил своей любовнице колготки на целый франк дороже, чем он - своей. Места, говорит, надо знать, где покупать. И объясняет ему, где это место.
- А я думал, какие-нибудь художники о живописи рассуждают. А за тем столиком?
Богданов откинулся к спинке кресла и чуть повернул голову.
- Сыр какой-то новый обсуждают, которым их угощали на презентации.
- А это точно Мон-Мартр?
- Точно.
- На хера мы сюда пришли?
Богданов с улыбкой развел руками: "Это Франция, это Париж..."
23-00 местного времени, час ночи по Москве.
Приехал в свой Козлов - автобусы уже не ходят. Пошел пешком, но по дороге тормознул попутную машину, спросил рыжего паренька - не подвезет ли до Лес-Шевриуса. Поехали. Болтали. Он сказал, что первый раз разговаривает с русским человеком. Работает на мебельной фабрике, мастер-наладчик станков. Я не знал, принято ли у них платить в таких случаях: два километра по пути... И если платить, то сколько. Рассудил в свою пользу, что не принято. Решил отдариться пачкой сигарет "Столичные", достал из мешка. Он взял, сказав, что сам не курит, но курит жена. Ей будет интересно.
Шел через темный парк на огоньки замка, чуть не свалился в воду речушки - там, где в средние века француженки стирали белье: покатые берега, выложенные известняком.
Дома выпил молока с хлебом, похрустел галетами с джемом. Странное молоко в пакетах оставил мне Мишель - стоит четвертый день и не киснет. И хлеб в пленке не черствеет.
Перекусил. Продолжаю записки.
...Потом мы с Богдановым позвонили Виталию Каневскому и встретились с ним около Нотр-Дама. Он пришел с женой Варей и дочкой Катей. Приятные люди. Посидели в кафе напротив собора. Первое впечатление от Каневского - русский мужик из лесу, дубина неотесанная. Но как приятно ошибиться! Мировой парень, 1935 года рождения. Похож одновременно на Молодцова и брата Феликса. Сидел по молодости восемь лет. Его фильм "Замри, умри, воскресни" имел шумный успех в Каннах и в Париже. Сейчас снимает фильм по заказу французской академии кино. Виталий передал мне чек на зарплату для своих сослуживцев в Питере - у них товарищество "Дар".
Виталий: "Украсть, сторожить - это для меня не проблема. Без разницы".
Богданов посидел с нами и пошел готовить передачу для радио. Еще раньше он сказал, что про Каневского в Париже ходят легенды - эдакий русский медведь на Елисейских полях.
Обедали в ресторане на бульваре Сент-Мишель. Луковый суп - дерьмо. Слабый бульон, в котором плавает кусок булки и водоросли сыра. Я не доел. Вино выбирали с пробой - и дали неплохое - Бургундское. А может, и плохое я не пробовал, но Варе понравилось. Виталию, похоже, все равно, что пить.
Виталий на Канны приехал с опозданием и не знал дороги. Плутал. Нашел моряков с советского корабля - они помогли. Поселился в гостинице и загудел. Его поили американские миллионерши - он обещал провести их на закрытие фестиваля, когда будут вручать премии. Американским старухам трепанул, что сидел за изнасилование, и высказал опасение, что боится сесть еще раз очень много соблазнов кругом, а он после третьего стакана себя не контролирует. Миллионерши ходили за ним табуном и усиленно поили. И сами трескали. Может, они и не миллионерши, а просто пожилые туристки из Америки, хрен их разберет.
На закрытие фестиваля их не хотели пускать - русский кинорежиссер привел целый табун старух-поклонниц. Каневский боднул распорядителя головой под ложечку, тот упал, и табун прорвался в зал. Каневского уже вызывали на сцену за призом. "Смотри у меня, сука!" - пригрозил на выходе распорядителю. Тот спрятался.
В Англии купили с художником, бывшим зеком, дубленку для дочери художника - за бесценок. На толкучке. И таксисту не заплатили. Были они слегка навеселе.
Художник - тот всегда под газом. Виталий сказал, что вообще-то он не художник, а гвозди в его съемочной группе заколачивал, но он вставил бывшего зека в титры, и тот стал лауреатом среди художников. Теперь - пожизненный лауреат какого-то международного кинофестиваля. Непростой этот мир кино, оказывается.
Рассказывая все это, Каневский вскакивал из-за стола и в лицах изображал, как они трясли за грудки британского таксиста, как он бодал головой распорядителя кинофестиваля в Каннах, как табун американок вбегал в зал...
Каневский лупит французов, и они его боятся и уважают. Пишут о нем в газетах, как о самобытном русском даровании, открывшем Европе истинное лицо тоталитарной России и прочее.
Он сэкономил продюсеру фильма миллион франков, смонтировав картину в Ленинграде, а тот оштрафовал его на 18 тысяч за пустяки. (О пустяках, ставших причиной штрафа, напишу потом). "Я тебе этого не забуду, - пообещал через переводчика Каневский. - Будем расставаться, я тебе в пятак врежу. На все 18 тысяч. Так ему и переведи".
И вмазал. Тот вылетел из кресла, Каневский боялся скандала и полиции, но обошлось - французская косметика сделала свое дело, и через пару дней продюсер пришел на студию как ни в чем не бывало. "Будешь пи..., я на тебя ваше французское ОБХС напущу", - передал через переводчика Каневский. Продюсер с улыбкой полез жать руку и обниматься. "Мы так хорошо работали, забудем обиды, Виталий!"
- Такие маромои! - сказала Варя - Я понимаю наших девок в гостиницах, когда они их динамят и опускают. Жмоты - страшные. Слова не держат, виляют. Мы здесь почти год, а они дочку в русскую школу пристроить не могут. Год за нос водят. Неужели бы мы в Союзе за них не похлопотали, не пристроили бы в какую-нибудь французскую школу, где учатся дети их дипломатов.
"То, что уронено, но быстро поднято, грязным не считается", - сказал Каневский, закуривая свою сигарету, поднятую с пола.
Виталий: "Париж - столица парфюмерии и подтяжек".
Когда мы попросили официанта принести счет, он с улыбкой запротестовал по-русски:
- Нет-нет-нет! - В том смысле, чтобы мы не уходили.
Хороший я провел день с Каневскими.
На пляже в Каннах у него украли ботинки - нашей фабрики "Скороход" на кожаной подошве, и он пришел на прием, который устроила супруга президента госпожа Миттеран, в кедах. Привратник или кто-то из организаторов заметил несоответствие одежды протоколу и стал его оттеснять.
Он говорит:
- Ботинки скоммуниздили, понимаешь? Ваши суки скоммуниздили на пляже!
- Си, си, скоммуниздили,- повторяет француз, но не пускает, хотя и карточка участника хомутом висит у Каневского поверх ковбойки.
Госпожа Миттеран взяла Каневского под свою опеку и быстро усадила за стол с длинной скатертью.
Его фильм "Замри, умри, воскресни" взял второе место по кассовости в своем классе картин.
Сказал Каневским, что хочу завтра поехать в Версаль.
- Да ты что, со Жмеринки приехал, что ли? - удивилась Варя. - Версаль конюшня. Что тут смотреть? Ты лучше в Павловск или в Петергоф еще раз съезди. Вернешься и съезди - листва уже зажелтела, бабье лето... Музей современного искусства Де Орсе - стоит посмотреть, а остальное - для провинциалов.
- Ты же не турист, - польстил мне Каневский, - ты писатель. Мы же не декорации смотрим, а жизнь.
Виталий: "Когда немцы напали на Францию, сто восемьдесят тысяч кадровых военных сдалось в плен. Для них личная свобода была важней, чем независимость родины. Одним словом - свобода, равенство, братство. И хоть трава не расти".
Надо было лететь в Париж, чтобы поговорить за жизнь и искусство с русским человеком.
12 сентября 1991г.
Елизавета Наварина, когда везла меня сегодня в аэропорт "Шарль де Голль", сказала, что со слов ее сестры Лены, которая работала у Каневского, он хотел всех обмануть, но его разоблачили, и ничего не получилось.