Даже толком не попрощавшись с фермерами, залез в машину и еще два часа трясся по грунтовой дороге, вырубленной в довольно суровых и неприветливых горах. Иногда дорога выскакивала к реке, где по берегам росли кустарники, типа нашей ивы. Иногда скалы подходили вплотную к воде, как на Байкале, и тогда дорога петляла по узким ущельям и взбиралась не крутые перевалы.
В горах не попадалось ничего живого, кроме растения, которое является символом Намибии и даже изображается на монетах. Больше всего это растение похоже на белую морковку, которая вылезла из земли на два метра и держится за скалы самым кончиком корешка. Говорят, что оно способно запасать влагу из утренних туманов и прожить без дождя всю жизнь.
Через сто километров от виноградной фермы, долина реки снова расширилась. В прибрежных кустах показались жилые вагончики — поселок алмазодобытчиков. Я подоспел прямо к ужину. Начальника русских геологов звали Слава, родом он был из Екатеринбурга. Кто я и откуда, Слава уже знал с рождественского банкета, а вот для остальных русских людей попросили рассказать прямо в столовой.
После ужина, Слава в своем кабинете ответил и на мои вопросы. Расскажу читателю самое интересное из этого разговора:
Алмазы образуются при вулканических взрывах глубоко землей, при громадной температуре и давлении. Геологическую формацию, образующуюся в результате такого взрыва, называют «кимберлитовой трубкой». Но не каждая «трубка» содержит алмазы, в южной Африке, к примеру, только каждая пятая. Эти трубки получили свое название от городка Кимберли, который находится в верхнем течении реки Оранжевой. Именно там и было открыто самое первое месторождение.
В Намибии своих «трубок» нет.
Сотни тысяч лет до появления людей река размывала кимберлитовые трубки, и вместе с прочим мусором, уносила алмазоносную породу в Атлантический океан. Уже упоминавшееся мной, антарктическое течение, подхватывало эти камешки и уносило на север, вдоль берега.
Морской прибой превращал камни в мельчайший песок и, в результате колебания уровня океана появилась та самая «алмазная пустыня», которая сейчас принадлежит компании «Де-Бирс».
Намибия, получившая независимость только в 1990-ом году, до сих пор не имеет прав на эти алмазные пески. Поэтому, власти пригласили русских геологов, чтобы те разведали, есть ли промышленные залежи алмазов в долине самой реки Оранжевой, в ее береговых галечных отложениях. 12 русских специалистов работают в Намибии по контракту, на каждого пришлось оформлять в полиции специальное разрешение, доказывая что именно такого специалиста в их стране нет. И все равно, на каждого белого, правительство обязало компанию нанять (и кормить-одевавть) пятерых черных рабочих. Эти черные живут отдельно от русских.
Специальных полицейский-наблюдатель бдительно следит, чтобы русских было не больше, чем положено, поэтому мое пребывание в лагере было чревато забастовками и «волнениями пролетариата». К тому же, геологи работают здесь за «трудодни», а зарплату получают лишь в Москве, после возвращения. Продукты для кухни и все необходимое компания закупает сама.
В лагере есть электричество и душ, но воду из реки русские пить побаиваются (хотя фермеры пьют) и ездят за питьевой водой, каждые три дня, в поселок Рошпина на машине, где есть артезианская скважина.
Как раз завтра запланирован очередной рейс за водой. Мне предложили с утра совершить экскурсию по прииску, а потом уехать в Рошпину и дальше в Людерец, куда я и планировал.
В 6-30 геологи уже завтракали, а в семь выезжали на работу.
В нескольких излучинах реки выкопали пробные траншеи (шурфы), а гальку с них свозят на один обогатительный агрегат. Там, в специальных машинах, камни просеиваются, дробятся, промываются вплоть до самых мелких крупинок. Через шланг, вместе с водой, раздробленная 
порода попадает в специальный домик, где за столом сидят два геолога и просматривают день за днем, с помощью совочка, даже самые мелкие зернышки.
— А можете мне показать хоть один алмаз? — Сразу спросил я.