Только и подумал Алексей Михайлович, что, должно быть, так вот и падала на смотринах избранница его Евфимия... И всё... Совсем темно в голове стало...
Слава Богу, никого в походной избе не было. Никто, даже и сам Фёдор Ртищев, обморока государева не заметил. Когда открыл глаза Алексей Михайлович, сидел Фёдор, листал книгу Ефрема Сирина, что на столе государя лежала.
— Сморило, государь? — спросил.
— Да... — сказал Алексей Михайлович. — Закимарил маленько, Федя.
Больше они не возвращались к разговору этому. О душеспасительном ли говорить, если война идёт?
Когда из пушек по Риге начали бить, обедни толком отслужить не могли. И днём и ночью пушки палили, не прерываясь. Такой гром стоял, что слов молитвы не услышишь...
И вот ведь чудно-то, впору бы и задуматься, отчего так, никакого вреда пальба нещадная не нанесла противнику. Хуже того! Магнус Делагарди вылазку сделал из города и чувствительный урон нанёс. Пушкарей многих побил, пушки полегче в город укатил, а иные покалечил. Ясно стало, что до зимы не удастся взять Ригу, а осаждать зимою рискованно было. Не мирный край, щиплют отовсюду... Алексей Михайлович отдал приказ отходить в Полоцк.
Фёдор Ртищев тоже этот план одобрял. В Полоцке Делагарди не было, в Полоцке новый любимец Ртищева, Симеон Полоцкий, красногласными виршами слух государя услаждал. В Полоцке и ждали завершения переговоров с Польшей. Только и тут промашка вышла. Не удалось с поляками сговориться. Позабыли они об обещаниях, которые всю зиму иезуиты в Москве рассыпали. Надо дальше воевать было.
Как мог, утешал Фёдор Ртищев своего государя. Худо, конечно, что эти переговоры сорвались, да ведь чего же. Новые можно начать.
— Воевать-то на что будем! — досадливо сказал Алексей Михайлович. — Армии платить денег нет. И серебра, сказывают, нет новые деньги делать.
— Медные, государь, надо деньги делать! — подсказал Ртищев.
И снова удивлённо посмотрел государь на своего верного друга. Никогда не замечал в нём раньше государь интереса к финансам. Откуда бы теперь появился?
— Сказывают, что во многих государствах такие деньги делают... — легко объяснил свой совет Ртищев. — Надо и нам к культуре приставать.
На этом разговор и закончился.
Невесёлым было возвращение из похода. Не удалось завершить войну. Печален был государь. Одного только не знал он, что, благодаря заботам боярским, ещё на десять лет затянется она, и в результате опять не удастся пробиться России к морю. Не знал он и того, что все победы в этой войне уже позади...
5
Не по-сибирски шумным и суетливым сделался Енисейск. Повалили с разных сторон казаки-замотаи, промышленные люди... Бродили внутри потесневшего острога, жгли по ночам костры на берегу Енисея. Возбуждённые все ходили. В глазах искорки посверкивают. Словно вместе с птицами, шумящими по ночам на реке, слетелись... Доброго народа тоже насобиралось в городе. Появились откуда-то землепашцы с руками тяжёлыми, более к плугу, чем к сабле, привыкшими. Приехали с бабами своими, в платки замотанными, с детьми. Обличив не такое хищное имели, но в глазах тоже нет-нет да и вспыхнет огонёк азарта, тоже сидели подолгу у костров на берегу Енисея, толковали о сказочной и немереной Даурской земле.
От суеты этой в Рождественский монастырь уходил Аввакум. Молился там, чтобы поскорее уж отправили его в Якутск, как указано... Увёз уже Ивашка Епишев бумагу воеводе тамошнему Михайлу Семёновичу Лодыженскому, каб забирал протопопа. Но ответа из Якутска не было. Который месяц уже в Енисейске сидел Аввакум...
Неспокойно в городе было. И от тревоги этой и в монастыре не укроешься. Воевода Афанасий Пашков только-только Акинфова сжил... Игуменья Рождественского монастыря рассказывала Аввакуму, как мучил Пашков монастырских стариц, принуждая показания на Ивана Акинфова дать. И поп Яков тоже всё про Пашкова толковал. Люто избил попа воевода, шесть недель при смерти Яков лежал, едва ожил.
И игуменья, и поп Яков одного ждали — скорей бы уж новый воевода приехал. Скорей бы уж с войском своим Афанасий свет Фёдорович в Даурскую землю шёл. Земли нехоженые там, народы немирные. Недосуг небось православных мучить воеводе будет.
Новый воевода 2 июля в Енисейск прибыл. А через два дня и Аввакум в воеводскую избу зван был. Объявили, что не повезут его в мирный Якутск, назначено Аввакуму с отрядом Пашкова в Даурскую землю идти.
— Ступай, протопоп... — воевода сказал. — Шесть пудов соли получи в приказной избе — жалованье своё...