Потом было общее молебствие. Дух Святой опять сошел на людей, и под конец собравшихся охватил экстаз.
По окончании Евдокс распростерся перед святым старцем с просьбой крестить себя.
— Встань, я тоже только человек, — смиренно велел тот.
Тут же, взяв Евдокса за руку, Петр подвел его к чаше с водой, окропил, прочел молитву и осенил широким крестом.
Вняв просьбам и решившись наконец на свершение таинства, Евдокс проделал всё то же, что и апостол Пётр с ним, сказав новокрещёным:
— Крещу вас во имя Господа нашего Иисуса Христа святым благословением, данным мне апостолом Кифой-Петром.
30.
Слава о том, что в доме Юлии заморский проповедник крестит благословением самого апостола Петра, быстро дошла до Рима, и в Тибуры стали приезжать нежданные гости. В числе первых к удивленному Евдоксу явился бывший его слуга Фортунат. Парнишка вытянулся, оброс, заговорил хриплым басом и стал еще безобразней. Держал он себя развязно и, уже приобщённый ко всем порокам громадного города, на тибурскую челядь поглядывал свысока.
__ Говорят, ты промышляешь при банях? — строго осведомился Евдокс.
— Врут, — отмахнулся Фортунат. — Я играю на бегах.
Нынче он причислял себя к римскому дому Никепора. Бывший домоправитель Юлии разбогател на подрядах, купил в Риме особняк и, уверенный, что ему в делах помогает новый Бог, покровительствовал всем уверовавшим во Христа. Люди ничтожные, в основном рабы и вольноотпущенники, они до поры таились от всех и были рады обрести покровительство состоятельного единоверца.
Зашла речь о Селене.
__Никепор честь честью вернул в дом свою старуху, а от акробатки откупился. Получив немалые деньги, она купила несколько рабынь и теперь содержит лупанар на. Субурре.
Вспоминать о Селене было неприятно Евдоксу, и он не стал больше расспрашивать. .
Фортунат не торопился уезжать из Тибур и всё время увивался возле Евдокса, докучая ему вопросами о новой вере и далекой земле Палестине. Однажды у них даже состоялся долгий разговор.
— Как это: был человек, ходил но земле, ел-пил, помер… и воскрес? — допытывался он. - Быть того не может.
— Да тебе-то на что?... Ты вообще ни в какого бога не веруешь, - отмахивался Евдокс.
Фортунат хитро прищурился:
—- Я же не дурак. Конечно, Бог есть. Кто сотворил всё это вокруг так разумно? Но мир такая громада, что не охватить одному. Богов много. Мне вот по сердцу Геркулес: он, как и ваш Бог, тоже был рабом, тоже терпел и тоже взят на небо.
— Наш Бог всесилен, вездесущ, многолик. Куда твоему Геркулесу! _
- _Может, и так. Только я сомневаюсь. Вот ты говоришь,что Бог приходил на землю дать
людям закон и спасти нас. Но почему он пришел не в Рим, а в какую-то глухомань? Почему открылся всяким рыбакам, а не явился к нашему Цезарю и не приказал: издай такие-то законы, чтобы все жили по правде? А? — торжествовал Фортунат.
Евдокс задумчиво уставился на наморщенный лоб мальчишки:
— Ты думаешь, если бы Цезарь повелел, все бы тотчас стали хорошими людьми? Цезарь распоряжается в государстве; божеские законы — дело совести каждого человека. Сказано: Цесарю цесаревое, а Богу – божье. Господь Бог в каждого вложил совесть, ибо создал нас по образу и подобию своему...
— И меня?! — перебил ошеломленный Фортунат.
— И тебя.
— А я-то думал, что меня создали родители, будь они неладны.
— А родителей родителей — кто?
Фортунат призадумался:
— Иные говорят, будто Прометей, иные — Юпитер. Чудно как-то. Вот вы толкуете, что Бог приходил к нам на землю. А почему мы ничего не заметили? Почему не было хотя бы землетрясения или наводнения?
— В небе загорелась тихая звезда. Господь пообещал, что вернется проверить, как мы выполняем Его закон. Вот уж тогда будут тебе и землетрясения и наводнения.
— Да ведь он, наверно, не скоро вернется. Меня уже к тому времени не будет в живых.
Но все-таки я не понимаю, — не сдавался Фортунат, — зачем Богу было являться в образе нищего галилеянина? Да еще позволить распять себя. Нет уж, как хочешь, а этого я не пойму. Геркулес никогда бы этого не позволил сделать с собой.
Евдокс не ответил. Он и сам многого не понимал. Однако он горячо верил в Бога, ставшего на земле человеком, злодейски убитого, воскресшего и, возносясь на небеса, пообещавшего вернуться к людям. И, может быть, это случится совсем скоро.
31.
В минуты отдыха Евдоксу больше нравилось болтать с Фебой. Молодая мать, забавлявшаяся с дитятей, умиляла его, а той, казалось, доставляло удовольствие показывать ему своё дитя, поддразнивая простофилю: мол, вот какого счастья он лишился, не захотев жениться на ней.