— Кто – они? …Постой, погоди…- Евдокс недоумевал - Наша госпожа такая добрая и разумная. Не может быть, чтобы она не признавала отеческих богов и молилась пустоте.
— Она молится кресту, — решившись на откровенность до конца, шепнула Феба. — Евдокс, миленький, не выдай меня! На стене ее молельни висит крест.
— Крест?!
— Да. И маленький крестик она носит на груди, на цепочке. Мне видно в вырезе платья, когда я ее причесываю.
Они уставились друг на друга. Тут их разговор прервали: одна из служанок, пробегая мимо, крикнула со смехом:
— Где Феба, там Евдокс, и наоборот.
Евдоксу ничего не оставалось, как обратиться за разъяснениями к своему мальчишке-прислужнику. Фортунат знал всё.
— Наша госпожа почитает какого-то пророка, казненного в Иерусалиме наместником Пилатом , — ничуть не удивившись вопросу, тутже удовлетворил любопытство хозяина Фортунат. — Об этом все знают.
Уж не тот ли чудотворец, о отором поведали ему в Антиохии Тефтай и Марфа, любим и почитаем Юлией? Он излечивал бесноватых, очищал прокаженных, воскрешал мертвых. Видеть Его было счастьем, слушать — наслаждением, коснуться — блаженством. Он изливал свет и радость на всех, и люди толпами ходили за Ним. Безвинного казнили на кресте.
— Иисус из Назарета, так звали чудотворца? — тихо вос кликнул Евдокс. Фортунат обрадованно закивал.
Простодушный атлет был изумлен. Значит, Юлия, недосягаемое порождение Цезарей, чтила того же чудотворца, о котором столько лет думал он?
7.
Настал день, когда Никепор объявил, что вечером в атрии госпожа станет беседовать с домашними о божественном. Объявление никого не удивило: такие собрания временами бывали в доме. В назначенный час атрий осветили масляными лампами, и несколько десятков человек расположились кто где, ожидая хозяйку.
Она пришла, закутанная, как всегда, в черное, в сопровождении своих доверенных служанок — главной горничной Юстины и старшей хранительницы драгоценностей Приски. Лицо ее при искусственном освещении казалось высеченным из прозрачного мрамора и удивляло холодной строгостью черт. Евдокс слышал, что мать Юлии была красавицей, а отец —дурен собою, с громадным носом-клювом; бедняжка сочетала в себе несовместимые родительские черты, и временами казалась то красивой, то уродливо-носатой. Нынче вечером она была величава, как богиня в храме. Евдокс не мог отвести от нее глаз. Феба из первого ряда то и дело поворачивала хорошенький носик и усиленно делала ему знаки, подзывая сесть рядом, однако он предпочел остаться сзади всех, у колонны, в полумраке.
Он опасался, что издали не всё услышит, однако сильный голос Юлии легко заполнил атрий.
— Сегодня я стану говорить для тех, кто слушает меня впервые, — сказала она . — Мне придется многое повторить из уже слышанного вами. Другие, если им скучно, могут уйти.
Никто не пошевелился.
— Много лет назад мы с моей дорогой, незабвенной матушкой совершили путешествие на Восток. Когда мы плыли из Египта в Антиохию, буря заставила нас пристать в Кесарии Палестинской.
— Это была не просто буря, но Божья воля, — вставила Юстина, и окружающие Юлию женщины закивали.
— Тетрарх Антипа тотчас прислал к нам царевича Агриппу звать нас к себе в Тивериаду. Царевич этот, а ныне царь Иудеи, был другом моего отца. Мы страдали от морской качки , нуждались в отдыхе. И приняли приглашение. Во дворце Ирода Антипы, по-варварски пышном, мы провели несколько дней, испытывая все большее отвращение к тетрарху и жене его, как ни старались они нам угодить. Антипа хвастал своими сокровищами, а когда увидел, что нам скучно, начал хвастать мудрецами, книжниками и звездочетами; тут он проговорился, что у него жил знаменитый пророк Иоанн, почитаемый их народом чуть ли не за божество .
От служанки я вскоре узнала, что этому пророку вскоре отрубили голову по желанию Иродиады и с согласия её супруга Антипы.
Тогда ходило много разговоров о неком чудотворце, якобы предсказанным Иоанном и бывшем сильнее его. Он проповедовал и пророчил, а также ходил по водам и исцелял многие болезни. Наши власти с местными жрецами поторопились казнить и его, чтобы утихомирить легковерный народ. Но вышло хуже: вскоре пошли слухи, что распятый Иисус Галиеянин воскрес. Наш Пилат, тогдашний прокуратор Иудеи, велел безжалостно наказывать всех болтунов, особенно учеников казнённого чудотворца, и они в страхе попрятались кто куда. Так что никаких сведений из первых рук мне не удавалось получить.
Однако оказалось, что жена управителя Антипы знала его и даже некоторое время входила в число его учеников. Поначалу она, тихая и запуганная женщина, как все они на Востоке, не хотела ничего говорить, но, поверив моему любопытству, рассказала нам многое про своего чудесного Учителя, называя его пророком, Сыном Божьим и даже Богочеловеком. Как много мне открылось благодаря словам этой простой женщины! Перед мысленным взором встал светлый образ непостижимого человека, - нет, более чем человека, пророка, чудотворца, - но истинное воплощение Бога в бренном человеческом теле. Это был наш Иисус Христос, Господь наш во веки веков.