Юлия была довольна. ОН снова жил под крышей ее дома: большего она не желала. Обретя его вновь, она остро поняла, что два года разлуки были мучительным прозябанием. С появлением Евдокса всё чудесно преобразилось вокруг. По мере сил она избегала встреч с ним, постоянно с радостью чувствуя его присутствие невдалеке. Слушая иногда его рассказы о странствиях, она видела мысленным взором всё то, о чем он говорил, вместе с ним опять бредя по берегу Геннисаретского озера, слушая плеск волн, - и это было счастьем. Когда-нибудь она бросит всё, покинет Город навсегда, и они уедут вдвоём .И, может быть, пройдут вдвоём по тем местам, где Господь беседовал с людьми.
Радостное настроение Юлии дошло до того, что впервые за много лет она решилась надеть светлое платье и долго сидела в нем, недоуменно разглядывая свои полные руки. Потом взяла зеркало и приблизила его к своему лицу. Брови и ресницы по-прежнему оставались хороши, глаза выразительны, а ниже она не стала разглядывать: свое лицо она не любила. Только бы кожа не пошла от волнения сыпью, столь часто безнадежно ее безобразившей.
Служанки, увидев новое платье на госпоже, уговаривали её не переодеваться в темное, однако, к огорчению их, она не послушалась и снова закуталась во вдовье покрывало. закутываясь во вдовье покрывало; правда, золотые серьги с алыми рубинами она так и не вынула из ушей.
С первыми весенними днями в тибурскнх владениях Юлии приступили к возведению необычного храма. Архитектор был приглашенный, каменщики и плотники свои. Госпожа не жалела денег, и строительство продвигалось хорошо.
Приступив к обязанностям пресвитера маленькой домашней общины, Евдокс на первых порах чувствовал себя неуверенно, так как не знал многого из того, что было заведено Парменом. Однако Юлия всякий раз спешила ему на помощь. Большим затруднением было то, что многие уже ждали крещения. Сомневаясь, может ли он совершать таинства,на которые имели право лишь ученики Господа Иисуса, Евдокс обратился со своими сомнениями к госпоже.
— На тебе благословение апостола Кифы, — напомнила она.
Это было действительно так. Добравшись до Кесарии два года назад, он жадно искал там людей, знавших Христа, и однажды в харчевне познакомился со слугой римского центуриона; его хозяин вместе со всем домом поклонялся новому Богу. Тот ввел его в дом патрона. В те дни люди, часто не зная имен и званий друг друга, но полные веры в Искупителя, собирались вместе для молений. И Дух Святой сходил на них, одаряя ни с чем не сравнимой радостью.
Однажды Евдокс молился вместе со всеми. Ждали прихода Кифы-Петра, чудотворца, первого ученика Христа, только что исцелившего Энея в Лидде и воскресившего именем Божьим 'вдовицу Тавифу в Иоппии, о чём счастливо толковали собравшиеся. Наконец он прибыл в дом центуриона, и Евдоксу выпало счастье присутствовать при проповеди апостола.
— Всем известны события, случившиеся недавно в Галилее, — говорил Петр. — Как Бог Духом Святым помазал Иисуса из Назарета, и Он ходил, благотворя и исцеляя всех. Мы живые свидетели всего чудесного, совершенного им. Вам известно, что сего дивного Богочеловека злодейски убили , распяв на древе, о чем Он предрекал нам заранее. Бог воскресил Сына в третий день и дал Ему явиться избранным ученикам. Явившись, Он повелел нам проповедовать людям и свидетельствовать, что Он есть определенный от Бога Судия живых и мертвых. Ему наши молитвы и бескровные жертвы.
Потом было общее молебствие. Дух Святой опять сошел на людей, и под конец собравшихся охватил экстаз.
По окончании Евдокс распростерся перед святым старцем с просьбой крестить себя.
— Встань, я тоже только человек, — смиренно велел тот.
Тут же, взяв Евдокса за руку, Петр подвел его к чаше с водой, окропил, прочел молитву и осенил широким крестом.
Вняв просьбам и решившись наконец на свершение таинства, Евдокс проделал всё то же, что и апостол Пётр с ним, сказав новокрещёным:
— Крещу вас во имя Господа нашего Иисуса Христа святым благословением, данным мне апостолом Кифой-Петром.
30.
Слава о том, что в доме Юлии заморский проповедник крестит благословением самого апостола Петра, быстро дошла до Рима, и в Тибуры стали приезжать нежданные гости. В числе первых к удивленному Евдоксу явился бывший его слуга Фортунат. Парнишка вытянулся, оброс, заговорил хриплым басом и стал еще безобразней. Держал он себя развязно и, уже приобщённый ко всем порокам громадного города, на тибурскую челядь поглядывал свысока.