– Да, я верю. Мне жаль, что всё так обернулось, – Грейнджер снова поправила непослушные волосы и пролистала листы в папке с уже заведённым делом. – Да и магические исследования подтверждают, что никто не накладывал на жителей никаких заклинаний. И в целом фон чист, там не собирались и не колдовали волшебники. Мне очень жаль. Гарри... То есть, мистер Поттер и я займёмся этим.
– Ладно тебе, Грейнджер. К чему это официоз, мы друг друга давно знаем, – Драко откинулся на спинку кресла и блаженно вытянул ноги. Рядом, в таком же кресле кабинета гриффиндорки, сидела Карминтея, всё ещё чрезвычайно взволнованная. Она не переставала сжимать в своих прозрачных пальцах его руку. – Но если тебя это успокоит, нас застукал один маггл, еле от него отвязались. Но, думаю, он нас запомнил. Можете поспрашивать его о нас.
Карминтея вздрогнула, взглянула на него и нахмурилась. Понятно, ей не хотелось вмешивать его, но Малфою казалось, что это абсолютно безобидное предложение. Магию к мальчишке никто не применял, он их лишь видел, а знать – не знает.
– В этом нет нужды, Ма... мистер Малфой. И я не Грейнджер.
– Да ладно тебе, я ещё не сошёл с ума, как бы ваши работнички не старались. Я могу с уверенностью сказать, что я – это я, а ты – ты, Грейнджер, – он понимал, что говорит с насмешкой. Той самой, что так часто использовал в словесной борьбе с гриффиндорцами. Будто он снова в Хогвартсе. Будто не было войны.
– Драко, – шикнула на него Карминтея, не одобряющая такой тон.
– Нет, я всё же не Грейнджер. У меня теперь другая фамилия: Уизли.
Пожалуй, этого следовало ожидать, но... Моргана их прокляни, она теперь тоже Уизли? Она? Замужем за тем длинным и рыжим недоразумением? При всей своей фантазии, Драко даже побоялся представлять, как он сейчас выглядит. Комично, должно быть, с выпученными-то глазами и открытым ртом. Гриффиндорка заалела отчего-то и низко опустила голову.
– Я собрал все документы, – возвестил Поттер, вплывая в кабинет. Да, именно вплывая. Прямо светился весь героизмом и бесстрашием. Герой.
Драко устало закрыл глаза. Видеть и слышать гриффиндорцев не хотел, не мог. Одеты с иголочки, увенчаны славой, все отнюдь не на последних постах. И вот сидит – он. Ослабший, в несвежей рубашке, и пяти минут не прошло как перестал быть подозреваемым в террористической атаке просто потому, что не торчал все дни и ночи дома, а имел наглость перемещаться дальше изгороди поместья. Прошлое болезненно кололось сквозь затемнённые и покрытые пылью или плесенью воспоминания.
– Это чего он? – как сквозь толщу воды был слышен голос.
– Драко, – мягко звала Карминтея.
– Рон, его подвергали изнурительным допросам... Он, должно быть, измучен.
– Мог бы и сразу сказать, что у него есть алиби.
– Нет, Рон, – говорил Поттер, – война окончилась, но борьба продолжается, только теперь ущемляют и принижают других. Из-за того, что семья миссис Малфой чистокровная, её тоже могли заключить под стражу.
Карминтея тихонько всхлипнула.
– Не переживайте, леди, кто бы вас хоть пальцем тронул!
– Рон!
– Ай, Гермиона, не пихайся. Сама скажи, разве кто-то посмел бы обидеть миссис Малфой? Гарри, взгляни на неё!
– Нет, Рон, правда, захлопнись.
– Хорошо-хорошо, мне просто вся эта ситуация кажется странной. Это же Малфой, да? И он её так защищал, что ли? Как рыцарь там... или что? Это же тот самый хорёк!
– Война меняет людей, Рон, – вздохнул Поттер.
Лица Драко коснулось что-то маленькое, холодное и мягкое. Кончики пальцев... Он даже сквозь сон понял, что это Карминтея озабоченно касается его лба и щёк.
– Я прошу вас: не говорите плохо о моём муже, – попросила Карминтея настойчиво, но тихо.
Он постепенно начал осознавать себя в пространстве, попробовал открыть глаза,только веки будто были склеены. Слух начал улавливать больше звуков: скрип кожаного кресла Уизли, в девичестве Грейнджер, шаги в коридоре, шелест магических писем, что как птицы слетались на стол и сами складывались в аккуратную стопочку. Но сосредоточившись на этих малозначительных звуках, он упустил смысл последующих слов. Зато глаза наконец открылись.
– Драко, – щебетала над ним его маленькая жена, – ты свободен. Потерпи, не засыпай снова, ты скоро снова будешь дома.
Волшебник приподнялся в кресле, исподлобья рассматривая старых знакомых. Полный комплект, так сказать.
– И что я за это должен? – бросил он с вызовом. Уж ему-то было понятно, что сейчас его школьные враги намного сильнее него. И им нет смысла за даром решать его проблемы, они хотят чего-то в замен, но чего? Что у него есть?
Грейнджер... нет, теперь ещё одна чёртова Уизли раскрыла рот, но тут же снова его закрыла.
– Нет, Малфой, ты ничего и никому не должен, – вместо подруги ответил Поттер. – Всё произошедшее было ошибкой, недопониманием. Твоя невиновность не подлежит сомнению.
– Правда? Тогда почему я вообще торчал здесь всё это время, Поттер?
Карминтея хотела что-то вставить, но Драко сжал её руку, предостерегая.
– Не у всех взгляд столь ясный, как у нас, скажем так. Хватит, Малфой, мы не в Хогвартсе, а это – не очередная стычка. Теперь всё иначе. Как я и сказал, ты ничего не должен, но... мы будем очень признательны, если ты согласишься нам помочь.
Драко пытался найти в лице Поттера насмешку, увидеть презрение в глазах, но видел только усталый взгляд за стёклами очков, вдруг заметил бледность и осунувшиеся щёки. Пожалуй, он поспешил с выводами. Поттер явно не наслаждается жизнью.
– Помочь? Чем я вообще могу кому-то помочь?
– Можешь-можешь. Но поговорим об этом завтра. Возьми. Это твоя палочка. Если тебя не затруднит, загляни в мой кабинет завтра в... в половину второго. Ты выспишься, отдохнёшь, и мы всё обсудим. Я открою камин в своём кабинете, так что добраться до меня не составит труда.
И Драко с его супругой провели к камину, через который пара попала в Малфой-мэнор. Волшебник едва только отряхнуться успел и тут же попал в материнские объятия. Нарцисса расцеловала сына, без устали повторяя, что всё уже закончилось, что вот теперь- то всё будет хорошо. Люциус похлопал по его плечу, с непонятной гордостью глядя на сына. Быть может, думал, что Драко как-то обхитрил министерских служащих и сам выбрался из передряги? Карминтея ведь сказала лишь, что дело улажено, но встретившись взглядом с супругом, умолчала о разговоре с Поттером.
Есть не хотелось. Драко едва осилил суп и кусок какой-то там булки. Но как было приятно лечь в воду и ощутить свежесть и чистоту, как приятно было потом лечь на кровать, на свою изумительную большую, мягкую, удобную кровать...
– Драко? Ты спишь?
– Нет, ещё нет. Заходи, не стой в дверях.
Карминтея подошла и села рядом с ним. Сам маг даже пошевелиться не мог, так бы и лежал весь следующий день.
– Я... мне показалось, ты не хочешь, чтобы твои родители узнали о том, что произошло. Я права?
– Да. Я хочу попросить тебя об одолжении. Если ты не против. Твоих родителей уже известили? Хорошо. Можешь увести моих в Брассплант ненадолго.
– Как? – она вдруг легла рядом, влажными глазами глядя на него. Она была такой лёгкой, что матрац не прогнулся под её весом.
– Я хочу выслушать предложение. Но никто не должен об этом знать. Я не хочу, чтобы отец... Не надо никому говорить. Карминтея, убеди их сперва наведаться в Брассплант, потом вернётесь сюда, мать хотела устроить маленький праздник, вот пусть порасшаркиваются сперва.
– А ты останешься, потому что тебе нужен отдых... И когда никого не будет, ты тайно и беспрепятственно переместишься в Министерство?
– В точку. Ты сделаешь это для меня?
Возможно, это был шантаж. Эмоциональный шантаж, но он вовсе не хотел пользоваться её чувством вины. Но, взяв в свои ладони его руку, Карминтея заверила его, что всё сделает. А может, она восприняла это как... дело чести? Он покрывал её, она покрывает его. Сотрудничество и поддержка.
– А как ты сама?
– Что я? – удивилась она, непонимающе хмуря светлые брови. Не поняла, значит, забыла об этом за всеми волнениями.
– Ты же ждёшь ребёнка, – напомнил он и положил руку на её плоский живот. Жест мог быть неуместным или смущающим, но волшебница не вздрогнула, не стала отстраняться. Она накрыла его руку своими тонкими пальчиками.
– Ничего пока... Я... Я не понимаю своё тело и не успела осознать. Я ведь думала совсем о другом.
В окна бил дождь. Комнату коротко осветила вспышка молнии, но она была далеко от поместья, и грохот не был слышен.
– Не переживай, – попросил он из последних сил, – я буду рядом. Если что-то нужно, если ты напугана или огорчена, просто скажи мне. Я отец ребёнка, и я не буду просто стоять в стороне. Хорошо?
И не дождавшись ответа, он провалился в сон.