– Слишком много обещает, очень уж у него много далеко идущих планов. Он что, хочет потом в министры податься?
– Как по мне, он чересчур импульсивен, – сказал Спотт с облегчением. Вероятно, он боялся, что в предводителя выберут именно такого типа: такого, кто захочет войны.
Вообще, слишком легко Драко подпустили к себе повстанцы. Приняли без восторга, чему удивился Поттер, но Малфою это казалось явлением легко объяснимым. Пожирателей не любили нигде, здесь – тоже. Только в отличии от беглых осуждённых или мнимо погибших и скрывающихся последователей Тёмного лорда, такие как он воспринимались спокойно. Он вёл себя тихо, можно даже сказать, вежливо и просто хотел, чтобы притеснение его семьи прекратилось. Не он один хотел покоя. Среди присутствовавших он замечал и Булстроудов, и Розье. Были замечены Селвины и Трэверсы. Несмотря на то, что представители этих семей в своё время действительно с симпатией относились к идеям Пожирателей, они являлись борцами за главенство чистокровок над полукровками, грязноковками и магглами. Они были похожи на него, тоже молчали и слушали, думали над тем к кому примкнуть и что сделать, чтобы обрести желаемое. Они всегда здоровались с Драко, ничуть не удивлённые тем, что он теперь сам является "бунтарём".
Всё было намного хуже, чем Драко решил было по началу. Магическая Британия разваливалась на части. Обрётшие власть полукровки и грязнокровки правили балом, кто начал строить новую жизнь, а кто – цеплялся за старое, не мог забыть военных ужасов, и такие нападали на всех, кого могли обвинить в своих злоключениях. Чистокровки... Хотя, не только они, полукровки, которые были в родстве с древними родами, представляли из себя суп с клёцками. Некоторые смогли жить спокойно (относительно), потому что в своё время встали на правильную сторону, оставшиеся же либо молча принимали сложившуюся ситуацию, либо искали выход из положения. Но здесь, в маггловской дыре в Илинге, собрались только террористы состоявшиеся и будущие.
– Не дадим себя притеснять! Не дадим унижать нас! – слышал маг со всех сторон.
– Долой произвол министерских крыс! Мы тоже хотим жить!
Малфой протёр глаза. Как остановить это безумие? Пока не было никаких предпосылок к массовому нападению, и у него, соответственно, не было возможности предупредить о планах террористов Поттера. Он, правда, говорил о том, что готовятся беспорядки, даже называл места, где, как он слышал, бунтующие хотели провести свои агрессивные акции. Но этим всё не кончится. Как и говорила Грейнджер, котёл с такой адской смесью должен взорваться. И они должны быть к этому готовы.
Спорящие не умолкали до тех пор, пока не начинали хрипеть надорванными глотками. После этого обычно присутствовавшие распадались на небольшие скопища недовольных, продолжавших мусолить одно и то же.
У Драко разрывалась голова. Весь вечер он терпел мигрень, атаковавшую его голову, когда повалил снег. Два месяца... два месяца пустых переживаний, шифровок, обмана родителей. Что он скажет им в следующий раз, когда нужно будет явиться на собрание? Не раскроют ли его? Ведь с того самого дня, когда он вошёл в ряды террористов, многие были задержаны при попытке совершить нападение на какой-нибудь магазин или контору.
– Малфой, – Спотт нагнал Драко на выходе, положив свою широкую ладонь тому на плечо, – надо поговорить.
Еле удержавшись, чтобы не дёрнуться, новоявленный шпион кивнул и пошёл за своим новым знакомцем на улицу. Они вышли из подвала под случайно выбранной забегаловкой и брели какое-то время по заснеженным тёмным улочкам.
– Ну? И что ты хотел сказать? – поторопил его Драко. Он уже хотел переместиться домой. А ему ещё нужно будет что-то говорить родителям, нужно будет уведомить Поттера о том, что происходило...
– Я не могу сказать, что жалею о своём решении стать революционером, но мне кажется, что нам нужно что-то предпринять. Об этом я и хотел поговорить с тобой.
– Надеюсь, ты хотел поговорить об этом не здесь, – Драко обернулся через плечо, ему показалось, что снег скрипнул под ногами преследователя. Но нет, за ними никто не шёл.
– Нет. Поэтому я хочу договориться о встрече. Один на один.
Драко поёжился, плотнее запахивая куртку – всё для конспирации и свободного перемещения по маггловским районам. Спотт назвал адрес маггловского кафе чуть ли не в середине Лондона, назвал его уютным местечком и попросил Драко непременно повязать на ворот рубашки белую ленту.
– Нет, – покачал головой Малфой, опасаясь сразу же соглашаться на встречу, – там нас обязательно кто-нибудь узнает. Не слышал разве о новых патрулях Министерства? Они оберегают даже маггловские районы. Нет, слишком опасно.
– Но только не под оборотным, – заметил Фиджеральд.
Ещё лучше, подумалось Драко, а вслух он сказал:
– Исключено. Оно запрещено. Варить его долго, а достать готовое...
– Малфой, я не хочу насильно тебя тянуть. Если ты хочешь услышать мои соображения, ты его достанешь. Его и маггловский волос.
Он ушёл, оставив Драко в подворотне. А тот не мог не думать о готовящейся для него ловушке. Всё же этот Спотт не зря так часто заговаривал с ним. А если нет? А если разыгралась мнительность?
Драко удостоверился, что никто не мог бы его увидеть и трансгрессировал. В небольшом подлеске, укрытый ото всех, он позвал верного домовика и приказал тому принести ему мантию и убрать подальше маггловскую куртку. После чего он направился к Малфой-мэнору, пробираясь через кустарники. У ворот стояла Карминтея, в беспокойстве переминаясь с ноги на ногу. Она увидела его и и сразу же пошла на встречу.
– Как дела дома? Мама, она... она что-нибудь говорила?
– Да. Она спрашивала меня, не замечала ли я чего-нибудь странного в твоём поведении.
– А ты?
Волшебница замялась, поправила спавший с головы капюшон.
– Я сказала, что так много всего произошло... Словом, тебе нужно время и одиночество, чтобы восстановиться. Поэтому ты так часто гуляешь вокруг поместья.
– Да, ещё подумает, что там меня пытали, – он невесело улыбнулся.
– А разве нет? – проговорила она печально. – Пытки могут быть разными. Давление может быть разным.
Драко не хотел вспоминать. Конечно, никто его не бил. Он просто не хотел думать об отвратительных условиях заключения, об унижениях и беспрерывных допросах...
– Пойдём в дом.
Так много всего произошло в последнее время. И так мало, если начать считать. Драко еле вынес семейный ужин, его принуждали думать о вещах, которые совершенно его не волновали. Он всё никак не мог выкинуть из головы приглашение Спотта. Четыре дня. Нет, до встречи осталось три. В голове такая каша.
Драко готовился ко сну. Он погасил все свечи, чтобы комнату освещало только пламя камина. Каменный пол был обжигающе холодным, но он всё никак не мог отвести взгляд от своего отражения в стекле.
В спальню проскользнула Карминтея, закрыла тихо дверь. Она зябко поводила плечами, хотя те были накрыты тёплой домашней мантией, и всё равно она постаралась быстрее её скинуть и залезть под одеяло. Уже несколько недель они спят вместе.
– Драко, ты собираешься ложиться? – из под одеяла был виден только её лоб и совсем немного выглядывал глаз.
Драко молча подошёл к постели и лёг.
– Мне кажется, ты осунулся, – её маленькая ладошка погладила его по щеке. – Это очень тяжело?
– Нет, просто я трус. Постоянно оглядываюсь, боюсь встретиться с Пожирателями, боюсь встретить тех, кто учился со мной в Хогвартсе. Боюсь, что родители обо всём узнают, – признание легко ему далось. Может оттого, что он устал? Или он просто знал, что она не станет его упрекать, не станет ни в чём обвинять. Она не была той девчонкой, перед которой надо было красоваться и поигрывать метлой, доказывая, что в первую же минуту матча сможешь поймать снитч. Карминтея была его женой. Женой, которая была влюблена в другого. Женой, которая была беременна его ребёнком и которая теперь боялась засыпать в одиночестве.
Женой, которая решилась придти за ним в Министерство, хотя и знала, что для неё это может плохо кончится.
– Спи. Спи, Драко.
Его спальню освещало только пламя камина, рядом лежала его маленькая Карминтея, а за окном, на удивление, начиналась самая настоящая снежная буря.