Младший брат Ника выглядел озадаченным.
– Взять девчонку?..
– Да не взять! Где уж тебе, тупорожий идиот! Уведи девчонку в конюшню, что при харчевне! Я уединюсь с ней для молитвы.
– А! Вы хотите помолиться! – улыбнулся Майкл.
– Помолиться, святой отец? – переспросил с ехидной ухмылкой Сноболл.
– Если она покается, ей можно оставить жизнь, – благочестивым тоном протянул сэр Мартин. Хук видел, что священника чуть не трясет, и явно не от холода. Взгляд сэра Мартина метнулся от девушки к Сноболлу. – Господь, неизъяснимый в Своей любви и милосердии, такое допускает, так отчего нам не привести ее к покаянию? Сэр Эдвард!
– Что, святой отец?
– Я уединюсь с девчонкой для молитвы!
Сэр Эдвард не ответил. Он все еще смотрел на незажженные дрова у ног лоллардского предводителя, который, не слушая увещеваний ближайшего клирика, неотрывно глядел в небо.
– Забирай девчонку, Майкл Хук! – приказал сэр Мартин.
Ник смотрел, как брат – почти не уступающий силой ему самому – берет девушку за локоть так простодушно и бережно, что она даже не подумала отпрянуть.
– Пойдем, детка, святой отец хочет с тобой помолиться. Тебе не сделают плохого.
Сноболл хихикнул, видя, как Майкл повел девушку к калитке и дальше в конюшню. Ник Хук шел следом, убеждая себя, что приглядывает за братом, а на деле не в силах выбросить из головы предсмертные слова старого лучника. Среди стойл было холодно и пыльно, пахло соломой и навозом. Едва войдя, Ник взглянул на окно под самой крышей – и вдруг у него в голове раздался голос. Ниоткуда. Сам по себе.
– Уведи ее, – произнес голос, мужской, незнакомый. – Уведи – и заслужишь рай.
– Рай? – повторил Ник вслух.
– Ник, ты что? – обернулся к нему Майкл, все еще поддерживая девушку под локоть.
Хук не отрывал глаз от светлого окна в вышине.
– Спаси девушку, – произнес голос.
В конюшне, кроме братьев и Сары, никого не было, но голос слышался явственно. Хука затрясло. Спасти девушку – как? Увести – как?.. Раньше с ним такого не бывало: он жил в уверенности, что проклят и ненавидим даже собственным святым, а сейчас его озарило: спаси он девушку – и Господь его возлюбит, простив все, чем он прогневал святого Николая! Спасение было где-то там, за высоким окном, – оттуда Хука звала новая жизнь, жизнь без проклятия, и все же он не знал, как к ней подступиться.
– Господи помилуй, ты-то зачем приперся? – рявкнул на него сэр Мартин.
Хук не ответил, по-прежнему глядя в облака за окном. Чей же голос он слышал?
Хуков жеребец вскинулся и ударил копытом землю. Сэр Мартин, оттолкнув Ника, при виде девушки расплылся в ухмылке.
– А вот и мы, юная леди, – хрипло бросил он и тут же обернулся к Майклу. – Раздень ее!
– Раздеть?.. – нахмурился Майкл.
– Она должна предстать пред Богом обнаженной, – назидательно произнес сэр Мартин. – Дабы наш Господь и Спаситель судил ее подлинную сущность. Нагота истинна, Писание так и говорит: истина в наготе.
Писание, разумеется, ничего подобного не говорило, однако сэру Мартину никогда не составляло труда выдумать цитату к случаю.
– Но… – Как бы ни был Майкл недогадлив, неуместность происходящего бросалась в глаза даже ему.
– Делай что велено! – рявкнул священник.
– Так нельзя! – упрямо заявил Майкл.
– Да пропади ты пропадом! – Сэр Мартин отпихнул Майкла и схватил девушку за ворот рубахи.
Сара, отчаянно вскрикнув, попыталась отступить. Майкл в ужасе застыл, однако Ник Хук, в голове которого все еще отдавался эхом таинственный голос, метнулся вперед и всадил кулак в живот сэру Мартину. Священник согнулся пополам, крякнув не то от боли, не то от удивления.
– Ник! – только и вымолвил Майкл в ужасе.
Хук взял девушку за локоть и повернул к дальней стене с окном.
– На помощь! – заорал сэр Мартин севшим от боли голосом. – Сюда!
Хук обернулся было, чтобы его заткнуть, но Майкл шагнул между ним и священником – и тут влетели братья Перрилы.
– Он меня ударил! – прохрипел сэр Мартин чуть не изумленно.
Том Перрил ухмыльнулся, хотя младшего, Роберта, зрелище смутило так же, как и Майкла.
– Взять его! – прохрипел священник, выпрямляясь; ему явно не хватало воздуха, лицо перекосилось от боли. – Вытащите наружу и держите.
Хук позволил вывести себя в конюшенный двор, Майкл вышел следом и сокрушенно застыл, глядя на тела повешенных, болтающиеся под зябким косым дождем.