— Это ты, сука! Я тебя вспомнил! Ты тоже с ней трахался! А я любил эту тварь. Вика-а-а! — вдруг разрыдался Филатов. — Ви-и-ка!
— Так сильно любил, что отправил в могилу? Как все было, Сергей? Ты хотел помириться, пришел к ней, а она тебя выставила, сверкая грудью в своем красивом вечернем платье? Что, злость разыгралась? Ты оттолкнул ее, увидев позади какого-то очередного мужика. Она бросилась останавливать, ты ее ударил. Раз ты был в «очко», предполагаю, бутылкой и шваркнул.
— Нет. Я не мог! Я НЕ МОГ! Я же любил ее…
— А потом ярость взяла свое, да еще и алкашка в крови придала смелости. Да, Филатов? Ты посмотри на себя, детина. Сто килограмм мышечной массы. Да тебе, чтобы их двоих вырубить, сколько времени понадобилось? Две минуты? Зачем ты распилил его?
— Да не я это!!!
— А остальное куда дел? — я встала со стула и нависла над парнем, опираясь на стол ладонями. — Голова, руки, тело… Где все это?! — я продолжала его прессовать, не давая вставить и буквы. — Ты помоги следствию. Тебе же лучше — меньше сидеть придется.
— Да не мог я…
— Но ты же не помнишь, не правда ли?
— С-СУКА!
— В общем так, — я придвинула стул и сказала как можно тише. — Пальчики твои везде, бутылку, которой ты ударил Веронику, в сарае нашли среди хлама, в котором ты прятался.
Стажер озадаченно на меня посмотрел. Неужели понял, наконец, что я блефую?
Может быть, не все потеряно? Что, если из него еще можно воспитать толкового следователя? Как же мне это надоело… Вокруг все слепые…
— Тебе сидеть очень долго, Филатов. Пойди навстречу следствию.
— А камеры? — он посмотрел на меня «стеклянными» глазами, но даже сейчас в них читалась надежда. Сколько же он выжрал, что никак не протрезвеет?
— О-о, дорогой мой. И не сомневайся. Все против тебя. Ни один адвокат с твоей рожей на записи не возьмется за это дело. На, — я придвинула бланк, — пиши. Признавайся. Время не на твоей стороне. Каждая минута плюс год к сроку.
— Лихо вы его, Светлана Владимировна, — воодушевленно отчеканил стажер, когда мы вышли из отделения ближе к ночи.
— Работа у меня такая. Возможно, и у тебя тоже, если будешь стараться.
На этой ноте мы распрощались. Дома меня ждал кот и замороженные пельмени, купленные по акции. И пока я ждала, когда закипит вода, мой телефон завибрировал.
— Федя? Ты что не спишь-то? Час ночи.
— Я вот что подумал… Если Сергей Филатов виновен, почему он на меня накинулся? Орал, что я убил Вику.
— Ты серьезно? В час ночи хочешь поговорить об этом? — на том конце повисла звенящая пауза. — Лучшая защита — это нападение, Федя. Запомни это. Как еще эффектно отвести от себя подозрение?
Вскрыв пачку пельмешек и высыпав их в кастрюлю, я выбросила упаковку в мусорку. Там на донышке блестел серебристый браслетик с розами и сердечком. Видимо, на них тоже была акция. Один плюс один или хуже.
— Напугать, запутать — в этом весь смысл, Федя. И чем больше ты прессуешь свою цель, тем меньше подозрение падает на тебя. Испугавшись, ты перестаешь строить догадки и копать в правильном направлении, ты начинаешь спасать свою шкуру, свою незамызганную репутацию. А если рыльце в пушку, тем паче. Неверное слово, жест и все — дело зеркалит, и уже ты сидишь на скамье подсудимых. Тут нужно держать ухо востро, Федор, а ты щелкаешь. Какой же ты все-таки невнимательный. Впрочем, как и все остальные…
— Так, а все же?
— Да что все же?
— Но он же ничего не помнит. А что, если не он убийца?
— Если ты будешь верить каждому обвиняемому, боюсь, преступников на свободе будет больше, чем честных хороших людей, Федя...
— И все же?
— Все же… все же… Заладил! У тебя чистосердечное подписано? Преступник найден? Сознался? Расслабься, выдохни и вали баиньки.
— А я вспомнил тут кое-что. Мы это в универе на первом курсе проходили.
— И что там? — ответила я, уже не скрывая раздражения. Так хотелось поесть, а пельмени все не всплывали.
— Похожие случаи уже были. И тоже убитые девушки, и ступни. Три дела я точно таких помню. И знакомились там все тоже через сайты. Почему эти дела не связывают? Видно же, что дело рук одного человека. А что, если это серийный убийца?
— Значит, Филатова обязательно оправдают, — произнесла я с сарказмом. — А серийник даст о себе знать. Рано или поздно. После такого количества преступлений, о которых ты говоришь, на фоне полной безнаказанности ему захочется этого. Это такая игра, в которой не можешь найти достойного соперника. Ты бросаешь всем вызов, подсказки, а тебя все никак не поймают.
— Ну, хорошо. Допустим. А Филатов? Вы же сами предположили, что там была женщина. Так значит, тем более, это не он убийца.