Он совершает длинную прогулку, по дороге размахивает руками, тень его пляшет по краю тротуара, куртка распахнута и похожа на маленькие крылышки. Деревья парка Голден-Гейт смыкаются над головой высокой аркой, пропуская сквозь себя зеленый свет, режут его на прямые и косые лучи. Он пришел в центр до открытия магазина. Дергает дверь, заглядывает в окно и в отражении видит пустое кафе. Он оборачивается и идет туда.
— Чем я могу вам помочь?
Она тонкая и стройная, как серфингистка, и он думает, что она слишком молода, чтобы быть замужем, но тут же понимает, что его заносит не в ту сторону. Давно ли он бежал от Исосселеса, давно ли он говорил со своими сверстниками? Он слегка подпрыгивает, входя в кафе. Он оживлен, щелкает пальцами, заказывает кофе и с интересом наблюдает, как девушка наливает его в чашку. Длинные завитки ароматного пара, темная жидкость и ощущение того, что он наедине с незнакомкой.
— Когда открывается магазин игрушек? — Спрашивая, он машет рукой в сторону улицы.
— В десять. — У нее ослепительно синие глаза.
Он ищет глазами часы.
— Сколько сейчас времени?
— Девять. Тебе надо убить целый час.
— Ты не хочешь куда-нибудь уехать? — Он странно улыбается. — Может, выпьешь со мной чашку кофе?
Ее зовут Мелия, она выходит из-за стойки и садится за соседний столик. Они разговаривают — о ее учебе в художественной школе, о том, что она всегда мечтала стать художницей и как тяжело ей работать в кафе и не видеть ничего, кроме мужчин и женщин, одетых в деловые костюмы, вечно спешащих и занятых, и еще она говорит, что хочет писать картины, потому что это единственный способ заставить людей остаться на месте.
— Ты была в Италии? — спрашивает Анхель.
— Нет.
— В Сикстинской капелле. Четыре года он расписывал ее, лежа на спине.
Она смотрит в окно, оглядывает улицу, едва заметно вздыхает.
— Хотела бы я это увидеть.
— Да, и я тоже.
В десять он уходит, просит у нее номер телефона, и она записывает его на салфетке.
— Я уеду из города на некоторое время, но можно я позвоню, когда вернусь?
— Я все время на месте, ты же помнишь. Я буду здесь какое-то время.
Анхель улыбается, говорит до свидания, и когда он уже в дверях, она окликает его:
— Куда ты едешь?
— В Италию, — отвечает он, уже переходя улицу.
В магазине он находит то, что ему нужно, на втором этаже. Маленькую лопатку, пластиковое ведро и большую красную песочницу. Он покупает все и выходит на улицу с большой сумкой на плече. В хозяйственном магазине недалеко от дома он покупает мешок песка и вешает его на другое плечо. Пожалуй, надо сесть в автобус. Песок начинает оттягивать плечо, раскачивая Анхеля при каждом шаге. Но он неплохо тренирован и считает, что такие трудности научат его чему-нибудь полезному.
Амо уже нет, когда Анхель возвращается. Внизу вообще нет ни одной живой души. Он выходит во дворик и открывает песочницу. Она блестящая, красная, с плоским дном и закругленным навесиком по краю. Он высыпает в песочницу песок и водружает в середину ведерко с лопаткой.
— Что это ты делаешь, сынок? — Анхель поднимает глаза и видит Койота, стоящего в дверях.
— Я купил тебе подарок.
— Вот как. — Койот медленно выходит из дома, склоняется к песку, зарывает в него пальцы.
Анхель вытаскивает ведро из песочницы и ставит его вверх дном на траву. Сидя на краешке, он разувается, откидывается назад, упираясь руками в землю и начинает пальцами босых ног ворошить песок.
— Койот?
— Чего?
— Мы пьем слишком много кофе.
— Мы пьем и кое-что другое.
— Например, виски? — Ведро начинает постепенно деформироваться под тяжестью Анхеля.
— Это совсем другое.
Анхель сползает с ведра, выправляет его и принимается строить в песочнице башню.
— Почему все думают, что тебя убили?
Койот молчит. Анхель наблюдает за игрой света, ощупывает песок.
— Ты хочешь кофе? — спрашивает наконец Койот.
Анхель улыбается.
— Самые крупные мировые контрабандисты всегда отличались пониманием необходимости поиска. Это путь исчерпания всех возможностей. Я помню одну дорогу в Танзании, по которой нам приходилось часто передвигаться. На ней всегда было шесть или семь блокпостов. Мы изучали каждый из них.
Анхель, скорчившись, слушает.