Вагонные городки носят громкие и поэтические названия: Энтузиастов, Колосок, Молодежный…
По утрам сюда приезжают «вахтовки» — автобусы или крытые бортовые машины и развозят рабочих на работу. Вечером привозят.
В прошлом году поселок Молодежный вдруг разросся, детей много стало, а школы нет. Пока рядили да согласовывали, как быть, — наступило 1 сентября. На КамАЗе действуют решительно, смело и тогда, когда дело касается вот таких житейских проблем. Школу открыли в административном бараке треста Промстрой. Для контор и управлений треста в течение одного дня возвели палаточный городок. В поселке ударными темпами собирали большое щитовое здание. Через полтора месяца школа переехала туда.
— Вон там внизу еще один поселок мини-домиков. — Володя притормозил машину. — Самый романтичный из всех. Смотрите.
Да, этот поселок заслуживает особого внимания: в центре его, возвышаясь над крышами, над телеантеннами, стоит черная громада — паровоз под парами. Здесь нет котельной, и все квартиры отапливаются старым добрым паровозом.
— А называется он как, сказать? Надежда! Здорово ведь? Надежда… получить квартиру. — И, чуть помолчав, Косов добавил: — Может, и нам с Лидушей здесь дадут комнатку вместе с надеждой на квартиру.
Есть в Набережных Челнах и палатки. Немного, но есть.
Долго мы бродили среди заборов, складов, гаражей — искали ПУАТ и комсорга Володю Тормосина. И вдруг — палатка, невысокая, почерневшая. На деревянной двери две таблички: «Пожалуйста, плотнее прикрывайте двери» и «Комитет комсомола ПУАТ».
Потом, когда мы мотались по стройке, нам тоже попадались полотняные домики. Трест Автозаводстрой сооружает прессово-рамный завод. Размах работ здесь — как всюду, дело кипит и спорится. А вот для управленческих служб, для парткома и завкома не успели даже вагончики завезти — только поставили улицу палаток. Летом-то в них неплохо, жить можно. А зимой? Говорят, и зимой тепло.
Обедали мы в огромной столовой в Новом городе.
Когда Новый город будет построен полностью, эту столовую, наверное, снесут — она временная. А жаль, хорошая столовая. Как говорят общепитовцы, и посадочных мест достаточно, и пропускная способность велика. Здесь чисто, светло и кормят вкусно. Но народу — полно.
На улицах тоже — как во время праздничной демонстрации. В городские столовые и в часы «пик», и в любое другое время — хоть не заходи. В магазинах тоже не протолкнешься. В них богатый выбор товаров и продуктов. Покупают все, но самый ходовой товар в Набережных Челнах — кастрюли, сковородки, прочая посуда. А еще — транзисторы и книги. При нас в городе открылся новый книжный магазин. Что там творилось в течение тех дней, пока строители не раскупили все интересное! Кажемся, выбрось в продажу в эти дни эмалированные кастрюли первого сорта — никто их не заметит…
Однако движется очередь. Чем ближе к раздатке, тем веселее ждать.
— Душа-кормилица, ты мне сметаны не жалей. Лей, лей ее в мой рассольник!
— Ты от сметаны вспотеешь!
— Я? От сметаны? Да разве от нее потеют?!
— Тогда бессонница замучает.
— Ну, это может быть, если тебя вспомню!
Вдоль очереди с подносом в руках пробирается парень. Он вежливо бормочет: «Разрешите! Разрешите!» Его придержали.
— Ты что, старик, так не положено.
— Да мы вместе вон с ним, ну! Ведь на куртках же написано, ну!
У него и у того парня, к которому он пробирался, на спинах крупно написано: «Свердловск». Пролез-таки! С размаху хлопнул друга по плечу. Тот обернулся, удивился. «Друзья», оказывается, встретились впервые — оба «свердловчанина» расхохотались. Очередь тоже.
В субботу Володя Косов работал в две смены. И в воскресенье с утра в гараж. Обычное это дело на КамАЗе — «не замечать» выходных, если дело стоит, если надо наверстать потерянные дни, не упустить время, создать фронт работ для тех, кто придет на объект завтра. Ну, а шоферам всегда находится работа. Они ведь и в прямом и в переносном смысле — главная движущая сила стройки.
В воскресенье Косов работал одну смену и пригласил нас вечером в гости.
Лиду Косову мы такой себе и представляли. Милая, добрая, веселая, одним словом — Володи Косова жена, и этим все сказано. Она из Татарии, работала в колхозе экономистом, была на виду всей деревни, все ей дома нравилось. И вот КамАЗ заманил девчонку. Приехала. Здесь ей тоже нравится. Здесь познакомилась с Косовым. Лида заставила стол угощениями. Муж оглядел его критическим взглядом главы дома и сказал:
— Картошки не хватает. Давай, Лидуша, полную нашу семейную сковороду нажарь, а!
В общежитии закон: в одиночку не отмечают праздники, семейные торжества. Если гость пришел к тебе — он гость всех соседей. Позвали Анвара Хайретдинова с женой, они с донкой живут в отдельной комнате. Анвар — тоже шофер, тоже, как и Косов, передовик производства.
— Мы с ним как братья с одинаковыми биографиями, — говорит Анвар. — И наши портреты на Доске рядом висят. Интересно!
За столом хозяева старались разговаривать только на «отвлеченные» темы. Но не получилось. Как-то само собой зашла речь о родном им КамАЗе, о делах на стройке.
— За день наездишься, насмотришься, сколько кругом наворочено земли, сколько дел впереди, — и сомнение возьмет: успеем ли в срок построить завод? — Косов посмотрел на Анвара, чтоб он ответил.
— А ты вспомни, Вова, что было в прошлом году, вспомни, что было в том месяце, на той неделе. Сравни. А? Построим.
Разговор оборвался в восемь вечера — все перешли в комнату Анвара смотреть очередную серию очередного теледетектива. Потом ребята опять спорили, ругали порядки на стройке. Лида мечтательно сказала:
— Интересно, какой станет жизнь в Набережных Челнах, когда все-все здесь будет построено?
— Мещан много понаедет. Знаешь, какие квартирки в Нов-Городе?! На такое жилье сыщутся охотники, — это говорит Анвар.
— Не пустят их сюда! — убежденно ответил Косов.
1976 год
«Меняю квартиру в Армавире на Набережные Челны…», «Меняю квартиру в поселке КамГЭС на равноценную в Новом городе…», «Муж и жена снимут комнату…», «Кому нужна няня, обращаться…», «Потерялся дог шоколадной масти, нашедшего прошу вернуть за вознаграждение…» Всякие объявления смотрят со стен и столбов старых и новых улиц города. Но все эти житейские призывы заглушает один звонкий, как труба, клич: «Требуется!..»
«Требуется, требуется, требуется!..» Кто только не нужен сегодня новому автозаводу и молодому городу. Каменщики, экономисты, маляры, монтажники, учителя, шоферы, врачи и бульдозеристы…
Еще недавно многие профессии ждали своего часа: токари работали трубоукладчиками, технологи — воспитателями общежитий, контролеры — вахтерами, наладчики — штукатурами… Сегодня завод и его службы, город и его службы могут освоить едва ли не все мыслимые специальности. И требуются: слесари, операторы, термисты, формовщики, закройщики, программисты, специалисты, знакомые с электронным оборудованием, наконец, акушеры, повара и официанты в рестораны экстра-класса…
Требуются все!
И все-таки случаются «проколы».
Когда Люба Михеева в первый свой отпуск приехала сюда в гости к сестре и увидела, что это за город, она пошла на почту и послала домой телеграмму: «Мама, остаюсь, увольняйте».
«Люба, подумай. Мама» — другого ответа она и не ожидала. Но документы пришли быстро, и Люба отправилась на РИЗ — ремонтно-инструментальный завод — устраиваться на работу. Ей очень хотелось работать здесь: так кругом чисто, красиво, всюду цветы, не завод, а павильон. В стеклянной кабинке, как в хрустальном ларце, начальник сидит, улыбается приветливо.
— Что умеете делать? — спрашивает.
Люба работала до этого на заводе, и она с гордостью назвала свою редкую профессию:
— Я инструктор по производственной гимнастике.
Кадровик засмеялся и сказал:
— Очень сожалею, девушка, но гимнасты нам пока не требуются. Станочники нужны.