Отряхиваясь, Герберт шагнул из-за Железной Девы, куда его загнала акустическая атака, и постарался принять невозмутимую позу, что затруднительно, если у тебя все еще дрожат колени, а барабанные перепонки стонут от боли. Вампир молча протянул невесте носовой платок. Некоторое время она изучала изящную монограмму в углу, затем оглушительно высморкалась.
— Не обессудь, Сара, но у тебя слишком пасмурные взгляды на жизнь, — сказал виконт, не без сожаления осознавая, что именно благодаря таким взглядам девушка легко вольется в семью.
— Да уж какие есть.
— По мне, так уж слишком приземленные. Неужели у тебя нет никаких порывов, высоких устремлений? — спросил Герберт, чьи высокие устремления сводились к тому, чтобы обыграть отца в трик-трак.
Слова его произвели неожиданный эффект. Кажется, в первый раз за их время из знакомства — впрочем, весьма непродолжительного — Сара была по-настоящему смущена. Щеки ее запылали. Она нахмурилась и принялась играть с подолом, скручивая его в жгут.
— Вообще-то, я… в школе у меня ничего не получалось, кроме… — девушка мысленно дала себе по рукам, и во время. — Нет, никаких устремлений у меня нет. Улучшение вселенной меня не заботит… Ну а если бы и были, то что? К чему предаваться бесплотным мечтам, много от них проку! Давай-ка лучше подумаем, какого цвета обои мы подберем для этой комнаты…
День угасал, уступая черед самой длинной ночи в году. Последние солнечные лучи торопливо заскользили по полу, подбираясь поближе к окну, чтобы покинуть фамильный склеп фон Кролоков, где они всегда были нежеланными гостями. Ночь растекалась по небу словно клякса, сорвавшаяся с пера неосторожного ученика, и даже мелкие звезды казались крошками мела. Потянуло холодом. Горбун вошел в слеп, в дверях раскланявшись с Абронзиусом, у которого из кармана торчал… «Топор?! Да помилуй, где ты увидел топор? А, ты об этом. Ну и что? Носят же люди в карманах перочинные ножи, а поскольку площадь поверхности топора значительно превышает оную площадь ножа, то, согласно логике, и КПД у топора выше…» Одна мысль о том, как Профессор чинит перо топором, могла вызвать нервный тик даже у Куколя. Признаться, ему порядком надоела эта партизанская война, ну да сегодня ночью все закончится.
Сейчас у него куда более насущные заботы, а именно — принести молодому господину завтрак в гроб. От этого приключения захватывало дух. В сравнении с ним даже спуск в бочке по ниагарскому водопаду казался купанием в тихой запруде. Ведь трудно угадать, что именно голодный вампир сочтет едой — поднос с завтраком или же того, кто держит поднос в подрагивающих руках.
Второй гроб был пуст — Его Сиятельство проснулся пораньше и теперь мерил шагами кабинет, репетируя приветcтвенную речь. Открытие ассамблеи вурдалаков было делом серьезным, требующим особой деликатности. Как известно, лежание в гробу не способствует приподнятому настроению. Особенно если у ваших соседей по погосту есть привычка горланить тирольские песни среди полудня. Не способствует ему и присутствие на Балу, например, тех личностей, которые в 1777 году на спор подожгли ваш парик. Этакую пакость невозможно простить, даже если сделали ее близкие родственники — а именно, двоюродные племянники второго мужа вашей золовки. Поэтому на вампирских собраниях атмосфера раскалялась так, что иней на стенах таял.
Перед глазами у Куколя до сих пор стояла прошлогодняя катастрофа, вступительная часть которой выглядела следующим образом.
— Братья! Добро пожаловать в этот зал…
— И сестры!
— Что?
— И сестры, говорю! Во всем мире суффраж, только у нас одних ретроградство!
— Как прикажешь, Эржбета. Добро пожаловать, братья и сестры…
— Вот только я тебе не сестра, а тетка, так что не принижай моего достоинства.
— В данном контексте я употребляю «братья и сестры» как собирательный термин…
— Вот только лекции по лингвистике мне сейчас не доставало. Лучше сразу скажи, кем будешь нас потчевать!
— Эмм…