— Альфред? Меня? Да он по слону из пушки не попадет!
— В таком случае, ваша задача усложняется, сударь. Вы должны устроить так, чтобы он непременно попал, а я со своей стороны сделаю все, чтобы в тот момент фроляйн Сара занимала наблюдательную позицию. Женский пол, как известно, питает страсть к победителям. В особенности это относится к таким… целеустремленным особам, как ваша невеста. Когда наш гость одержит над вами триумф, все внимание фроляйн Сары переключится на него.
Герберт наморщил лоб. Эта теория звучала заманчиво, вот только…
— Постой-ка, но ведь тогда… ведь тогда их чувство окажется взаимным?
— Боюсь что так, сударь.
— И Альфред… он оставит меня, да? Он ведь уйдет с ней! И у него хватит наглости радоваться при этом!
— В настоящее время, это самая лучшая идея, — ответил горбун, на всякий случай пятясь к двери.
— Это идиотская идея! — взорвался Герберт. — Не отпущу его! Он мой, он не покинет меня против моей воли!
Куколь только руками всплеснул.
— Ну не можете же вы запереть его в замке! Птица не будет петь даже в золотой клетке…
— Мне и не нужно чтобы он пел, тем более что слух у него напрочь отсутствует! Просто чтобы он остался!
— Сударь, вы перепробовали все…
— Вовсе нет. Осталось еще целых 38 советов, — буркнул вампир.
— Но таким образом вы убьете двух зайцев одним камнем (Это литературный перевод выражения, которое на местном диалекте звучит как «Убить двух летучих мышей одной головкой чеснока»). Во-первых, фроляйн Сара исчезнет с вашего горизонта, а во-вторых… вы сделаете Альфреда счастливым.
— Да разве я фея-крестная, чтобы меня заботило его счастье? Обо мне кто-нибудь подумал?! Как мне-то быть, если он меня оставит? Я ведь не виноват… ну не виноват же я, что в него влюбился! Проклятье! Да если б я мог выбирать, его имя значилось бы в самом конце списка! Но теперь-то что мне делать? — Герберт потер глаза кружевными манжетами. — И не вздумай даже заикаться, что время лечит! У нас, немертвых, слишком хорошая память, а время для нас как точильный камень — не притупляет воспоминания, а делает острее. Если Альфред уйдет, то с чем же я останусь?.. Мои слова звучали бы убедительнее, если б мое сердце еще билось, да? Но разве я виноват, что все получилось именно так?
Уткнувшись лицом в подушку, вампир зарыдал. Истерика была закономерной. Куколь ожидал, что его предложение вызовет именно такую реакцию, потому хотя бы, что лексикон молодых упырей, как на трех слонах, зиждился на «моё», «хочу» и «немедленно.» Так что виконт напоминал отпрыска из богатой семьи, который падает на пол в игрушечной лавке и колотит руками и ногами, потому что понравившуюся ему игрушку кто-то уже купил.
Или нет? Перед глазами сама собой встала картинка вроде тех, что рисуют чтобы разжалобить толстосумов и собрать по подписке деньги для бедных. Грязный и лохматый оборвыш стоит перед витриной магазина и зачарованно смотрит внутрь, стараясь впитать и тепло, и блеск канители, и застывшие улыбки кукол, что смотрят на него с полок. Он, конечно, мечтает, что среди толпы разряженных покупателей найдется место и ему, но вот хозяин шугает его от витрины, чтобы с ворчанием стереть со стекла следы грязных пальцев. И мальчишке ничего не остается, кроме как отправится домой, к сырым стенам и погасшему очагу. Когда в следующий раз ему придется выбирать между добром и злом, он вспомнит запертую дверь игрушечной лавки… и сделает выбор.
Слуга помотал головой, отгоняя наваждение. Бред ведь! Виконт фон Кролок просуществовал уже несколько веков, и если нельзя было сказать, что у него руки в крови по локоть, так это лишь потому, что он тщательно за ними ухаживал и регулярно делал маникюр. Он меньше всего походил на одинокого мальчишку…
…которому всегда холодно и всегда хочется есть.
Куколю захотелось погладить молодого хозяина по вздрагивающим плечам, но это было бы слишком большой вольностью. Поэтому он лишь произнес тихо:
— Самопожертвование — это высшая степень любви.
Герберт медленно повернул к нему залитое слезами, бесконечно злое лицо.
— Я вампир и плевать хотел на самопожертвование, — отчеканил он.
На поле перед замком клубился туман. Его нельзя было резать ножом, потому что нож непременно бы затупился. Скорее уж вам понадобилась бы пила и бесконечный запас терпения.
Герберт фон Кролок, который выстреливал свой вензель на стволе ели, что росла в тридцати метрах у него за спиной, опустил револьвер и огляделся по сторонам. Ему показалось что он ощущает на себе чьи-то взгляды. Это чувство вряд ли знаменовало грядущую паранойю, скорее всего, Куколь и Сара уже занимали стратегический пост. И где только Альфред, серафимы его подери? Если все затянуть, то не хватит времени даже к балу приготовится! На случай, если придется бежать в парадную залу прямо отсюда, Герберт надел синий бархатный камзол с белоснежной рубашкой, загодя расчесал волосы и напудрился. Теперь же у него возникли сомнения в целесообразности этих мер. Куда бы Альфред ни попал, переодеваться все равно придется.